Концессия на крыше мира

Он с тревогой вспоминал об этом. Он боялся Мак-Кертика. Моргану иногда казалось, что гораздо лучше было бы для него совсем не знать Мак-Кертика. Слишком смел был предложенный Мак-Кертиком план и слишком много зависело в этом плане от Мак-Кертика. Почему же Мак-Кертик сам не хочет стать владыкой мира? Не кроется ли в его предложении опасность? Почему он предлагает свой план именно ему, Моргану?

«Чем я рискую? Двести миллионов долларов и обязательство передать в распоряжение Кертика Институт Рыкова? Пусть берет хоть сегодня! Я готов отдать ему хоть всю эту Евразию! Но почему именно мне, а не другому — скажем, Пулицеру?..»

— Мистер Морган! Обсерватория-башня разведчиков извещает: «К замку приближается авиетка, на борту которой находятся Мак-Кертик, Дунбей и китаец».

— Пропустить! Авиетку поставить в моем малом ангаре! Отъезд прибывших — только по моему личному распоряжению.

— Есть!

Секретарь понял, что оставшиеся две минуты ему сегодня не удастся использовать. Условленным жестом Морган прервал доклад раньше обычного времени.

Элиас Морган не заметил, как секретарь исчез. Его мучила все одна и та же мысль:

«Почему именно мне? Почему он сам не хочет распоряжаться всем миром? Почему, наконец, не Пулицеру или еще кому-нибудь?..»

— Мистер Морган, я к вашим услугам!

— Кертик! — и Морган впился в стоящего перед ним ученого.

Дунбей смотрел на Элиаса Моргана с нескрываемым удивлением. Он знал, что Морган чем-то болен. Но он бы никогда не мог себе представить, что эта обезьяноподобная, сидящая в глубоком кресле зеленая мумия — Элиас Морган, владелец всех американских месторождений угля и железа, глава нефтяного треста, неограниченный вершитель судеб капиталистического мира.

Ему казалось, что если бы Мак-Кертик, мужчина в расцвете сил, дотронулся до этого, так мало похожего на человека существа, то от трухлявого владыки осталось бы только грязноватое пятно.

— Профессор Кертик! Я ждал вас с нетерпением. Вы должны ответить на мой вопрос!

В голосе Моргана прозвучал металл. Как мог этот властный, зычный голос принадлежать такому хилому организму? И, только пристально всмотревшись, Дунбей заметил, что перед ртом Моргана установлен миниатюрный звукоусилитель. Звукоусилитель и придавал голосу Моргана тот неприятный металлический тон, который так поразил Дунбея.

— Я хочу знать, почему вы, Мак-Кертик, предлагаете ваш план именно мне, а не кому-нибудь другому, — скажем, Пулицеру? Почему вы сами не хотите воспользоваться результатами своего открытия?

Кертик даже не задумался. Он, по-видимому, уже имел готовый ответ.

— Мистер Морган! Я предложил мой план именно вам, ибо знал, что вы единственный человек, который задаст мне этот вопрос. Я убедился, что Элиас Морган — единственный, кто без критического подхода и обсуждения не примет участия в осуществлении моего предложения. Для того же, чтобы самому выполнить этот план, я недостаточно подготовлен. Я недостаточно подготовлен и для того, чтобы использовать мое открытие для блага всего человечества.

— Ага!.. — прохрипел Морган. — Продолжайте.

— Для этого нужен опытный организатор-руководитель, такой человек, который сумел бы сочетать незыблемость веками освященных устоев нашего общественного порядка с наибольшей выгодой для всех слоев человечества. Затем — мой девиз: «Все или ничего». Я никогда не буду революционером, который посягает на честно, трудом приобретенное право и достоинство моих собратьев.

— Профессор! Вы правы! Ваши рассуждения достойны вашей славы.

— Мистер Морган, вы — сильнейший и могущественнейший человек в нашей стране. Вы — единственный возможный исполнитель моих мечтаний, которые не могли бы возникнуть без вас, без вашего отца, с помощью которого я стал профессором.

— В чем заключается план?

Дунбей насторожился не меньше Моргана. Наконец ему удастся ознакомиться конкретно с практическими планами Кертика.

Морган вдруг вспомнил, что шесть лет тому назад он отдал приказание прекратить высылку ежемесячного пособия Кертику, работавшему в то время в Тибете. Перед его глазами встала картина: секретарь докладывает, что Мак- Кертику присуждена премия Химического общества и что все научные учреждения готовы снабжать Мак-Кертика всем необходимым. Тогда он, Элиас Морган, распорядился прекратить высылку денег. Но ведь все это ушло безвозвратно в прошлое.

Да, на Мак-Кертика можно положиться, как на самого себя.

— Итак, профессор, я слушаю вас…

VII ОПЫТЫ ТЕРЕХОВА

— Товарищ Соколов! Начнем с киевской мембраны!

— Прекрасно! Включайте!

Маленький зал Института имени Рыкова вдруг залился ярким, ласкающим глаз светом.

Источник света был неизвестен никому из присутствующих. Только Терехов и Соколов знали, что это — весеннее солнце Киева.

Еще мгновение — и на северной, до этого совершенно белой стене появилась главная площадь столицы Украинской ССР — Киева. В зале послышался говор тысячной толпы. Ясно и четко звучали разговоры гуляющих, голос оратора, горячо защищающего последнюю пьесу Свенсена.

— Достаточно! Включите «Пролетария»!