Контуберналис Юлия Цезаря

— О, боги, и этими кусочками ткани женщины прикрывают свое нагое лоно? Все же видно. Какой стыд! И какая ту защита от холода, неужели они не мерзнуть в скверную погоду… Хотя… — Клеопатра на миг задумалась. — Для соблазнения мужчин, разврата и бесстыдных танцев в угоду пирующим такие кусочки ткани пойдут. Пожалуй, я сошью одни такие. Как только Цезарь охладеет ко мне, я предстану пред ним в этих, как его… «трусиках». И полагаю, что страсть ко мне снова возгорится в его душе.

И тут в их увлеченную беседу вмешался подошедший Цезарь.

— О, я вижу, моя царица и мой контуберналис нашли общую тему для разговоров. Поведай Иван, чем же ты таким интересным захватил внимание несравненной Клеопатры, звезды Востока? Она просто расцвела как душистая роза Александрии.

Царица пояснила:

— Иван Сальватор рассказывает мне о женщинах будущего, их одежде, украшениях, косметике.

— Весьма любопытно.

— И скоро мой Цезарь я предстану перед тобой в новой одежде — платье, ты будешь изумлен моему виду, я стану еще краше. Весь Рим будет мне завидовать. И в том числе твои обожаемые Сервилия и Кальпурния. Они просто умрут от зависти к моему наряду из будущего.

Цезарь внутренне улыбнулся: Клеопатра по-прежнему сильно ревнует его к Цепионе и Пизонис.

— Оставим в покое этих уважаемых матрон, моя Клеопатра. Ты для меня самая лучшая и самая красивая. И самая любимая, клянусь Венерой.

— Я и на самом деле самая лучшая и самая красивая во всем Риме, не говоря о прочих государствах, да не даст мне солгать верховный бог Амон! Я покорила самого Юлия Цезаря, властителя Рима и римских народов. Я родила ему наследника. Что не сделали ни твоя Сервилия, ни твоя Кальпурния и много других женщин, что любили тебя. Ибо я действительно, самая лучшая во всем мире! Я — Клеопатра и этим все сказано! — царица резко встала и приняла гордую позу. — Что ты на это скажешь, Цезарь? Ужели я не права?

Иван невольно восхитился поведением и словами Клеопатры. Вот это характер! Да, это настоящая женщина и настоящая царица. В нее трудно не влюбиться и не зауважать. Она точно знает себе цену!

Цезарь, пораженный эффектной и достойной речью Клеопатры, зааплодировал ей.

— Ты — восхитительна, моя царица. И несравненна! Как я тебя обожаю! Не зря я воевал за тебя с твоим вероломным братом Птолемеем, зажатый превосходящими по численности войсками в Александрийском дворце. И слава могущественному и непобедимому Юпитеру, я рисковал жизнью не напрасно. Ведь в награду мне достался такой упоительный и очаровательный цветок! Цветок Востока. Лотос! Аве, Клеопатра! И слава Венере за такой подарок судьбы.

Царица оттаяла. Улыбка победителя коснулась ее небесных уст.

— Я не сомневалась в твоей любви ко мне, мой славный Цезарь…

Клеопатра повернулась к Родину.

— Иван Сальватор, приходи ко мне на днях, я созову всех лучших моих швей и портных, и ты расскажешь им, как шить «платье». И вот эти… как его… «трусики». А я угощу тебя блюдами, которые ты еще и ел никогда. Это египетские кушанья. И только я знаю, как их готовить. Я их придумала и дала свои названия.

— Хорошо, моя царица. Непременно, приду.

— Я направлюсь к нашему сыну, Цезарь. Проверю, здоров ли он? Накормлен ли он?.. Ты не останешься у нас на ужин, славный Сальватор?..

— Нет, уважаемая царица, я скоро пойду домой.

— Тогда, как там по-римски… Vale (прощай), Иван!

— Vale, Клеопатра!

«Звезда Египта» ушла, но шлейф упоительного и неизъяснимого аромата остался от нее.

— Что скажешь, славный Иван, она воистину богиня. И я люблю ее.

— Она действительно несравненная женщина, мой Цезарь. А Сервилию и Кальпурнию ты так же любишь, как и Клеопатру?

— Люблю, но каждую по-своему.

— Мой Цезарь, а когда мы идем на пир к сенатору Корнелию Долабелле?

— Желаешь увидеть Домицию? — улыбнулся диктатор.

— Желаю, мой Цезарь, — потупился Иван. — И это уже моя царица, царица Рима. И я ее люблю. Очень…

Веселая улыбка по-прежнему не сходила с лица диктатора.

— Следует немного потерпеть, мой доблестный герой, уже послезавтра мы отправляемся в гости к сенатору. И ты встретишь свою царицу Рима — Домицию. Это я тебе обещаю, Цезарь!

От этих слов Родин сразу приободрился и повеселел.

Ура! Скоро он увидеть свою самую заветную мечту — Домицию!

* * *

Вечером Иван имел доверительную беседу со своим начальником охраны.

— Мамерк, знаешь ли ты, какую девушку я люблю? — начал Иван — Самую красивую в мире.

— И это замечательно! — охотно отозвался начальник охраны. — Опасаюсь, мой Сальватор, навлечь на себя твой гнев, но вот что я тебе скажу. Мне кажется, что самую красивую женщину в мире люблю я, Мамерк.

— Выходит, мы любим двух самых красивых женщин на свете. Их оказывается всего двое. И кто она? — поинтересовался Родин.

— Римлянка, — ответил Мамерк, и лицо его озарилось любовным светом.

— Римлянка?

— О, да! Причем знатная матрона. И красивая.

— А как звать ее?

— Юлия.

— Хорошее имя.

— Божественное имя.

— Она живет здесь в Риме?

— Я не ведаю сего. Пути наши разошлись пять лет назад, в Греции. После как-нибудь я расскажу тебе о ней.