Контуберналис Юлия Цезаря

— Троих? Интересно, я тоже хотела троих. Двух девочек и одного мальчика — продолжателя рода.

— Нет, лучше двух мальчиков и одну девочку, — поправил возлюбленную Иван.

— Так давай осуществлять наши мечты сразу. Да поможет нам в этом боги, и в том числе Эрот и Венера! Кого мы будем зачинать сегодняшней ночью? Сына или дочку?

— Сына. Он подрастет, а потом родиться его сестренка и он будет нянчить ее. Я правильно рассуждаю, моя несравненная Домиция?

— Правильно! На то ты и глава будущего семейного союза самых красивейших и достойнейших граждан Рима — Ивана Сальватора и Домиции Долабеллы.

— Итак, начнем?

— Начнем!..

Они оба рассмеялись и снова сплелись в тесных объятьях. Они не могли насытиться друг другом.

* * *

А в это время мать Домиции — Юлия — наслаждалась гладиатором Мамерком. Прошло пять блеклых лет страданий и дикой неудовлетворенности и вот для матроны наступили часы безумного блаженства и счастья. Давно она не испытывала таких ярких и сладостных ощущений. Юлия просто боготворила это совершенное, физически развитое мужское тело, его неутомимость, ненасытность, страсть. И вот наступила временная передышка и только тогда Юлия заговорила:

— Мой доблестный Мамерк, я должна сказать тебе главное. Вчера, хвала Весте, я подслушала, о чем разговаривали мой муж и наш несостоявшийся жених Квинт Фаррел. Они обсуждали убийство… Причем убийство Ивана Сальватора — твоего хозяина. Недалеко от нашего дома должна быть засада. И возможно она будет сделана сегодня ночью.

— О, боги Олимпа, ужели это правда?

— Клянусь Юноной!

— Странно когда мы шли сюда, никто не напал на нас.

— О, мой мужественный Мамерк. Но не стоит думать, что мой муж и Квинт Фаррел отложат свое мщение. На обратном пути они обязательно вас подкараулить. Среди них точно будет это страшный зверь — Балдегунде и его германцы. Присутствие Фаррела возможно, но я в этом полностью неуверенна.

— О, благодарю тебя несравненная Юлия, за твою любовь ко мне и заботу. Зевс меня спасет. Мне нужно поговорить с хозяином об этом деле.

— Немного позже, Мамерк, я готова продолжить нашу любовную встречу.

Тела влюбленных снова сплелись в тесных объятьях.

* * *

И опять временная передышка. И у Ивана и у Мамерка. Македонянин вызвал Ивана на разговор в кабинет Долабеллы.

— Мой Сальватор, Юлия сказала мне, что недалеко от дома нас ждет засада. Ее муж и Квинт Фаррел наняли убийц во главе с Балдегунде.

— Балдегунде? Теперь я догадываюсь, кто покушался на меня тогда, и кто перерезал всех моих слуг. Среди убитых наемников были сплошь германцы.

— И это верно. Балдегунде достойный и опасный соперник. С ним нелегко справиться, но Геракл нам поможет. А еще Юлия сказала, что в покушении может принимать участие и сам Фаррел со своими людьми.

— Вот как? Это становиться опасным. Явно, что численный перевес окажется на стороне врага. И они сто процентов будут неплохо вооружены. Мы можем все погибнуть. Но что же делать, Мамерк? Брать помощь у Антония неразумно: начнется всеобщая паника, к дому Долабеллы сбежится толпа зевак, мы подставим под удар и Юлию и Домицию. Так кто нам поможет?

— Нам поможет наша отвага, сила духа и воинское умение. И конечно боги. Я думаю, они будут за нас.

— Так это так. Но… не отправить ли нам одного человека гонцом хотя бы к стражникам моего дома во главе с центурионом Аппием Поллионом… Хотя он, кажется, человек Антония и шпионит за мной и все расскажет консулу. Правда Антоний не выдаст меня, он знает про меня и Домицию. Хотя… в последнее время Антоний как-то холодно ко мне относиться. А на параде римских войск я и вовсе поссорился с ним.

— Возможно, ты и прав хозяин, послать гонца можно, но… сейчас нас семь человек, и если посыльный попадет в засаду, то нас останется уже шесть. А мои воины стоят троих. Мы просто ослабнем на одну боеспособную единицу.

— Так что ты предлагаешь, Мамерк? Какой выход из этого положения?

— Мужественно драться и прорываться. А любовь нам даст дополнительные силы в сражении с врагами. И на нашей стороне Фортуна, мой покровитель Геракл и все боги Олимпа и Рима. И ты, Иван Сальватор, посланный нам и Цезарю свыше. Ты полубог, получеловек, с тобой нас никто не победит. Я верю, что у нас все получиться.

Ивану это высказывание явно польстило, но было все рано страшновато. Впереди неизвестность и смерть и как вырваться из ее объятий он пока не знал. Но признаться Мамерку в своей слабости Родин не хотел. Терять лицо перед смелым македонянином и его людьми Ивану явно не хотелось.

А, будь что будет! Двум смертям не бывать и одной миновать. А вдруг действительно прав бывший гладиатор, и им повезет в сражении.

— Хорошо, Мамерк, будем прорываться, да помогут нам боги, и ваши и наши. Выступаем через час.

— Вот и славно, Иван Сальватор!

И он разошлись по спальням. Надо было прощаться с возлюбленными.

* * *

Ночь-заполночь, а Марк Антоний сидел дома и решал дилемму: спасать контуберналиса Цезаря или не спасать?