Контур жизни

Я вижу здесь некоторые параллели с собственным жизненным опытом. Я тоже много раз переезжал, и будучи ребенком, когда обстоятельства вынуждали мою семью к перемене мест, и уже взрослым, поскольку в академических кругах менять время от времени географическую привязку считается нормой. Я родился в южнокитайском городе Сватоу, который теперь чаще называют Шаньтоу, 4 апреля 1949 г. и был пятым ребенком в семье, где родилось восемь детей. На момент рождения у меня было три старшие сестры – Шиншань, Шинху и Шинъюэ – и старший брат Шинъюк. Родители перевезли всех нас пятерых в Гонконг примерно через шесть месяцев после моего рождения, незадолго до того, как коммунисты окончательно взяли власть. В то время Гонконг был популярен среди интеллектуалов, ищущих убежища.

Мой отец Чиу Чэньин придерживался широко распространенного тогда мнения, что наше пребывание в Гонконге будет временным, считая, что коммунистический режим долго не продержится. История показала ошибочность этих представлений. Некоторые из моей ближайшей родни позже уехали в США или Великобританию, но никто из них не вернулся в Китай.

Когда я был маленьким, папа и мама Люн Юклам разговаривали между собой в основном на языке хакка, который сегодня можно услышать гораздо реже. Кроме того, в разговорах с учениками отца я осваивал мандаринское наречие. Вне дома, в гонконгских школах, где я учился, я вынужден был говорить на кантонском диалекте. Мой отец находился под сильным влиянием культуры хакка, в которой развитию интеллекта придается большое внимание (хотя, к несчастью, он уделял гораздо большее внимание образованию мальчиков, чем девочек). Считалось, что если заниматься усердно и хорошо учиться, то можно обеспечить себе хорошее будущее. Для него такая стратегия оправдалась – интеллектуально, если не финансово, – поскольку он стал уважаемым ученым, писателем и преподавателем философии, истории, литературы, экономики и других предметов.

Поскольку отец занимал – и до сих пор занимает – важное место в моей жизни, я тоже испытал на себе сильное влияние той же культуры. Я попытался передать некоторые ее основные идеи и наставления своим сыновьям Айзеку и Майклу, не теряя при этом своей страсти к путешествиям – иногда потому, что это было важно для работы, а в других случаях потому, что мне нравится видеть мир. Я всегда считал, что человеку полезно знакомиться с новыми местами и новыми идеями, причем не только в академическом мире, но и далеко за пределами тесного мирка «башни из слоновой кости».

Отец мой считал усердную учебу главным приоритетом для своих детей – в точности так, как было у него самого в детстве, хотя собрать все необходимое для его учебы семье было нелегко. Отец вырос на ферме в уезде Цзяолин провинции Гуандун, расположенной на краю юго-востока Китая. Его семья была настолько бедной, что им часто не на что было купить бумагу для письма. Они ходили в буддистские храмы и собирали бумагу, которая обычно оставалась там после религиозных обрядов; они же находили ей другое применение – отец использовал ее для учебы, в которой показывал отличные результаты.

Когда ему было пять лет, он запоминал наизусть длинные отрывки из книги «Лунь юй» – «Беседы и суждения» – сборника изречений древнего китайского философа Конфуция, а также заучивал целые рассказы из книги «Мэн-цзы» – работы философа Мэн-цзы, последователя Конфуция. Поступив в современную школу в возрасте семи лет, отец всю среднюю школу оставался первым учеником в классе. В 18 лет он поступил в военную школу, но вскоре покинул ее из-за проблем со здоровьем. После этого он учился в Японии в Университете Васэда, который окончил со степенью магистра в возрасте 22 лет.

Маме моей меньше повезло в этом отношении – у нее не было возможности продолжить обучение после средней школы, где она после выпуска работала библиотекарем. (Тем не менее ее отец – мой дед – был уважаемым ученым; он известен своими работами в живописи, поэзии и каллиграфии. Его учениками были несколько известных художников, в том числе Линь Фэнмянь, один из ведущих китайских художников XX в.) Имеет смысл отметить, что в то время, когда моя мать могла бы учиться в колледже – в конце 1930-х гг., – в Китае, как и в других частях света, женщины редко учились в университетах. Не знаю, жалела мама о невозможности учиться дальше или просто не задумывалась об этом. Тогда считалось – плохо это или хорошо, – что женщина должна жертвовать всем ради того, чтобы ее муж и сыновья могли добиться успеха – а успех, в свою очередь, прославил бы всю семью.

В наши дни такой подход едва ли покажется справедливым. Он определенно не соответствует современным представлениям о равенстве полов. Однако то была другая эпоха, и мама героически играла назначенную ей роль, посвятив себя мужу и детям до такой степени, что в это почти невозможно поверить. И я ей за это вечно благодарен, хотя и хотел бы, чтобы у нее в свое время были те же возможности, что и у ее более удачливых отпрысков.