Контуры и силуэты

Как-то все это вне времени, ничего не поймешь. На углу Шестой и Среднего особенная толчея — здесь трамвайная остановка, ларьки (много ларьков), а по улице, в сторону Малого проспекта — ряды лотков. Этих все хотят разогнать, но пока не разгоняют. Здесь можно взять две бутылки пива, можно три. Одну выпить здесь, сидя на широком, метра полтора в диаметре, бетонном кольце, приготовленном для клумбы, которой здесь все равно никогда не будет, потому что не будет уже ничего, — две взять с собой, чтобы позже выпить дома под телевизионную “чернуху” — ее стали много показывать последнее время. Кажется, что-то беспокоило уже там, на углу, а может быть, еще раньше. Вспомни, какую-то неудовлетворенность ты чувствовал весь день. У русского человека чувствовать удовлетворение мало причин, но это другое, оно возникло, кажется, там, на углу, когда ты стоял, бессмысленно таращась на рекламный щит и, может быть, так же пытаясь что-то вспомнить. И, возможно, оно мелькнуло в твоем мозгу, но тут же что-то помешало ему оформиться в образ или мысль — может быть, тебя толкнули или отвлекло что-нибудь другое, тонкая, натянутая нить, соединявшая тебя с мишенью, порвалась, пуля ушла в никуда. Ты так и не вспомнил, не понял, что беспокоило тебя, но к этому беспокойству добавилось еще и другое. Ты не только не вспомнил того, что искал, но еще упустил из виду и то, что могло бы помочь тебе вспомнить. Это доходит не сразу: вот еще минуту назад ты сидел на бетонном кольце, наблюдая толпу, и вдруг чуть ли не под ногами ищешь причину своего беспокойства, не можешь понять, что с тобой происходит.

Нет, этой ночью так и лег спать с ощущением этой неудовлетворенности и чуть ли не предчувствия. Может быть, и предчувствия. Так бывает. А может быть, в этот момент где-то что-то совершается, что-то, пока не касающееся тебя, но оно потом как-то проявится, придет к тебе, как приходят какие-то важные, имеющие влияние на твою судьбу знакомства. Ты берешь визитную карточку. Ты можешь взять ее с голубого пластикового стола — она лежит рядом с недопитой чашечкой кофе. Ты еще не знаешь этого человека, но ведь он есть. Он есть, он живет, и его жизнь какими-то путями ведет его к тебе. И он придет, как однажды приходит решение, которого, казалось, ты не ожидал. Так и это. Оно где-то происходит и пока не касается тебя, но уже беспокоит, ты чувствуешь, как оно своими волнами достигает тебя. Это и есть то причинное беспокойство? Видел и не придал значения, потому что не было значения. Что-то замелькало вот только теперь у телевизора, но это не касалось меня. Однако я почему-то стал свидетелем. Свидетелем чего? Свидетелем совпадений или закономерных повторений, свидетелем или даже соучастником, потому что к ним (этим совпадениям или повторениям) ты добавляешь событие того же порядка. Порядка? Да, здесь и появляется порядок. До тех пор чего-то не хватало, может быть, только одного действия, но ты добавил свое, и вот выстраивается цепь событий, и тебе известны начало и конец — весь сюжет, и в этом сюжете недостает только одного действия, вот этого, твоего, и это главное действие, ключевой момент, и ты знаешь: кроме тебя нет никого, кто бы это действие совершил. И ты берешь на себя эту роль для того, чтобы сюжет развился, чтобы спектакль состоялся. Это не твоя роль, ты бы охотно отдал ее кому-нибудь другому, но тебе нет замены, и ты берешь ее на себя. Нет, все это только в воображении: есть роли, которые ты никогда бы не взял на себя, и есть сюжеты, которым бы лучше не развиваться, есть снимки, которым лучше не проявляться до конца. Пусть остаются морщинки, но ты не будешь знать, что это они, потому что нет лица, на которое они могли бы лечь, и если ты не знаешь, о каком действии идет разговор, то пока оно еще не касается тебя.

Но вдруг на одном из снимков, не тех, которые нужны тебе для работы, просто на улице, где-нибудь на стенде у станции метро, да, на одном из них ты узнаешь своего старинного знакомого, настолько старинного, что он может быть и не знакомым, если тебе этого не хочется, тем более что это и действительно, может быть, не он, потому что у того, которого ты знал, не было такой благородной седой шевелюры, а была короткая, модная в те времена, стрижка “ежиком”, и теперь ты мог бы не узнать его при встрече, ведь это, может быть, и в самом деле не он. Это зависит от того, чего тебе хочется. Хочешь узнать — узнаешь, не хочешь — нет. Он тоже может поступить и так, и так. Помнишь, как на В...ом проспекте Раскольников со Свидригайловым играли в свой странный теннис через трактирное окно? Но они — помни это — все-таки узнали друг друга — никуда не денешься.