Контуженый

Дальше самое опасное. Я свешиваюсь головой вниз с покатой крыши к открытому окну. Если податься еще немного вперед, я смогу заглянуть в будку, просунуть руку в окно и выстрелить. Цели две, стрелять надо быстро и точно, и так, чтобы не зацепить Машу.

Сползаю ниже, держусь обеими руками за гладкую крышу и чувствую, если отпущу одну руку, могу упасть. Но выбора нет. Отцепляю руку и вытаскиваю пистолет.

Товарный состав проходит мимо, гул удаляется и в наступившей тишине я слышу нервный приказ крепыша:

– Три минуты прошло. Кончай девку!

Внутри какой-то шум, женский стон и умоляющий голос:

– Нет. Не надо. Прошу…

Это Маша. Моя бедная истерзанная Маша.

В груди вскипает негодование. Я уже не опасаюсь грохнуться с крыши, только бы спасти девушку.

Крепыш высовывается из окна, чтобы проверить обстановку. Передо мной его макушка, и я не колеблясь спускаю курок.

Выстрел! Голова бандита дергается, как от удара, тело заваливается внутрь. Крик Маши, возглас другого бандита, я резко свешиваюсь в окно и стреляю в темную фигуру. Попал или нет, разглядеть не успеваю, потому что теряю равновесие и сваливаюсь с крыши.

Удар о насыпь сотрясает грудную клетку и прерывает дыхание. Новые переломы ребер? Черт с ними, приспособлюсь. Только бы остались целы руки-ноги. Выдыхаю, слышу невнятную ругань бандита. Он жив, ворочается, я его только ранил. Нужно срочно подняться в рубку и добить.

Руки шевелятся, ноги тоже, а боль от ушибов не в счет. Встаю на ноги, цепляюсь за поручни, поднимаюсь по крутой лесенке. Уже на второй ступеньке доходит, что пистолет я выронил при падении. Смотрю под колеса – оружия нет. Правая рука ноет – я ударился ею о край окна, и пистолет отлетел в будку. Хлопаю себя по карманам – пусто! Второй ствол я забыл в машине.

Да что ж такое! Я безоружен. Но останавливаться нельзя, упрямо топаю по железным ступеням.

Из будки доносятся угрозы бандита и голос Маши. Он матерится и грозится убить, а она кричит от отчаяния.

Выстрел! Крик обрывается. Тишина.

Ужас парализует сознание: я не успел.

51

Врываюсь в будку машиниста. Натыкаюсь на тело бандита. Он цепляет меня руками, я падаю через него. Разворачиваюсь, наваливаюсь, хватаюсь за горло и душу. Душу, что есть силы! И тут замечаю, что враг не оказывает сопротивления. Никакого.

Убираю руки. На животе бандита кровавое пятно и черная точка в области сердца. Он мертв. Я споткнулся о мертвое тело.

Рядом на полу сидит обезумевшая Маша и сжимает пистолет обеими руками. Ствол направлен в грудь убитого. За ее спиной под окном валяется второй бандит с дыркой в голове от моей пули.

Маша видит меня, роняет пистолет и дает волю слезам. Я обнимаю ее.

– Маша, я приехал. Я с тобой.

Она сотрясается от рыданий, с трудом выдавливает слова:

– Я… его… Они…

– Забудь! Всё закончилось. Ты правильно сделала. – Я спохватываюсь и осматриваю девушку: – Маша, ты цела? Не ранена?

На ее щеке припухлость, губа разбита, одежда на груди разорвана, длинный пуловер слегка прикрывает интимные места, ноги полностью голые, на бедрах синяки. Маша подбирает джинсы, прикрывает ноги, пытается через силу улыбнуться.

На полу валяется водочная бутылка, которой бандиты намеревались… Я хватаю бутылку и готов раскрошить ее о голову мертвого подонка.

Маша останавливает мою руку, замечает запекшуюся кровь на запястьях:

– Что это? Надо промыть, перевязать.

Я сжимаю веки, чтобы остановить слезы. Снова обнимаю Машу.

– У меня ерунда, а тебе надо в больницу.

– Нет, нельзя, – мотает она головой.

– Почему?

Она плотнее закрывается джинсами:

– Стыдно.

– Маша, ты ни в чем не виновата. Я с тобой, и всегда буду с тобой.

Она поднимается, в руках джинсы:

– Отвернись. Я оденусь.

Процесс натягивания джинсов и обуви изматывает ее. Она садится на место машиниста, чтобы перевести дух. Смотрит на тела насильников уже без ненависти, а как хозяйка на гору хлама:

– А как же эти? Их найдут. Узнают о тебе, обо мне. Что делать?

Я подхожу к окну, выглядываю – рядом никого. Закрываю створку окна и надеюсь, что в старый паровоз долго никто не заглянет. Один раз я сумел здесь прибраться и во второй что-нибудь придумаю.

В кармане срабатывает мой телефон.

– Привет, Контуженый! Это Григ. Мы подъехали, думал тебя застать, а тут только труп предателя.

– Возьмите его отпечатки.

– Это сложно, возьму пальцы. А ты где?

– В Дальске. На станции есть паровоз-памятник. В нем два трупа.

– Опять сделал нашу работу?

– Это личное. Поможешь избавиться?

– Чтоб «музыкант» «музыканту» да не подыграл. Ты же наш!

– Тогда слушай. Около вокзала черная БВМ предателя, шестая модель. Я оставлю ключ под сиденьем. Там же будет его мобильник и пистолет.

– Лады. Мы тут приберемся и к тебе.

– Спасибо, Григ.

Впервые за долгий день напряжение отпускает меня. Маша тоже чуть успокаивается.

– Пойдем домой, – просит она.

– Ты как, дойдешь?

– Я же с тобой.

Мы покидаем паровоз и идем к вокзалу. Маша кутается в мою куртку. Я предлагаю ей подождать на скамейке, пока я разберусь с БМВ. Она ни в какую, держится за меня. Я забираю из БМВ рюкзак с деньгами и документами, и оставляю ключи и телефон Шмеля под сиденьем.