Конунг. Человек с далеких островов

Через день нас снова приводят к ярлу Биргиру, на этот раз он выглядит иначе, куда лучше, чем раньше. Теперь он похож на старого доброго настоятеля и тепло приветствует нас. Нас усаживают за стол напротив ярла и приносят пиво. Кроме нас, в покое ярла присутствует еще один человек, возможно, телохранитель, он перебирает какие-то послания и не глядит в нашу сторону.

— Я понимаю, что вам хотелось бы получить мой ответ еще до Рождества. Ваше желание как можно скорее доставить весть конунгу Эйстейну заслуживает уважения. Я слышал, что Эйстейн очень умен, хотя, на мой взгляд, он еще слишком молод, я слышал, что он мужественен в бою и его окружают храбрые люди. Но я воюю с данами и сам нуждаюсь в своих воинах и оружии. Я уже оказывал помощь Эйстейну и, быть может, в будущем окажу еще. Но собрать для него войско, чтобы помочь ему завладеть Виком, у меня, увы, нет возможности. Если он окажется в большей опасности, чем сейчас, если удача отвернется от него, тогда мы снова поговорим об этом. Ответить ему иначе сейчас я не могу.

Ярл Биргир оказался честным и добрым человеком, мне он понравился, он прямо сказал свое мнение и назвал причины, почему должен был ответить отказом. Сверрир согласился: пусть так и будет, мы благодарим ярла за гостеприимство и просим разрешения вернуться к нему, если конунг Эйстейн снова будет нуждаться в его помощи. Ярл ответил, что всегда с радостью примет нас. Он также сказал:

— Я думаю, Фольквид, лагманн в Хамаре в Вермаланде, мог бы дать вам оружие. Он человек могущественный и его нельзя назвать другом Эрлинга Кривого. Вы, конечно, слышали про него. Его жена Сесилия дочь моего шурина.

Ярл ни слова не упомянул о том, что Сверрир претендовал на родство с его женой. Сверрир выслушал совет ярла с каменным лицом. Ярл пригласил нас остаться на Рождество в Бьяльбо и быть его гостями на большом пиру, который он устраивает для своих людей. Мы поблагодарили его за приглашение, но попросили разрешить нам отправиться в Хамар, как только кончится первая часть праздника, если, конечно, погода и дорога позволят нам это сделать. Ярл сказал, что желает нам удачной поездки.

Мы поклонились и ушли, он проводил нас, такой учтивый человек не мог мне не понравиться. Проходя через двор мы увидели знатную женщину, которую сопровождали две служанки, они шли церковь, стоявшую поблизости. Это была жена ярла Биргитта, тетушка Сверрира, если только они оба действительно были из того рода, на принадлежность к которому претендовали.

Близко они так никогда и не познакомились.

Мы прожили в Бьяльбо до Нового года, а потом сразу отправились в Хамар в Вермаланде.

Когда мороз вгрызается тебе в сердце и кровь цепенеет в жилах, ты начинаешь ненавидеть того, кто идет впереди тебя… Он идет и идет, несмотря на бешеный ветер, ты видишь его темные, широкие плечи, они излучают силу, которую ты ненавидишь, заставляют тебя зажмуриваться, чтобы не видеть их, но ты все равно видишь. Он идет впереди, вынуждая идти и тебя, наступает ночь, потом — день, и он заставляет тебя идти сквозь буран. Ты уже не различаешь дороги, он тоже, вы долго идете берегом большого озера, которое еще не замерзло. Кто-то сказал, что оно называется Вэнерн. Волны омывают берег, но теперь озеро исчезло, и дорога, и тропа — все исчезло. Исчезло в метели, темноте и ветре, который вынуждает тебя согнуться. На тебе были башмаки, теперь их нет, на тебе был плащ, его унес ветер. Ты жевал кусок мяса, он замерз у тебя во рту, ты что-то сплюнул, что, слюну или лед? Ты сплюнул кровь. А плечи идущего впереди заставляют идти вперед и тебя — нет ни усадьбы, ни людей, а теперь нет и дороги. Но надо идти дальше.

Ты думаешь: можно напасть сзади и всадить в него нож… Эта мысль соблазняет тебя, ты идешь позади и ты зарежешь его, ты идешь за ним до вечера, слышишь, что он что-то кричит, но не разбираешь слов. Он кричит что-то о ночлеге, но здесь негде найти ночлег, плечи идут, идут, и над вами воет и вопит ветер, вас прижимает к земле сплав ветра, снега и темноты. Ты уже не видишь плечей идущего впереди. Глаза замерзли, ты не видишь больше ни человека, ни его плечей. Но ты угадываешь впереди темную фигуру и знаешь, что этот человек заставляет тебя идти вперед, несмотря на буран. И ты хочешь крикнуть ему, задыхаясь от ненависти: Сын конунга, ты дерьмо!.. Сын конунга, ты дерьмо!.. Пламя святой Девы Марии горит у тебя перед глазами, заставляет идти вперед, обжигает лицо и не дает закрыть глаза. Ты падаешь и встаешь, падаешь и, шатаясь, бредешь дальше за человеком в буране. Он больше не человек. Может быть, он Бог? Нет, нет, не Бог, он дьявол, заставляющий тебя идти сквозь буран. На землю падает дерево, оно могло бы раздавить вас, его сокрушил ветер, но всемогущий Бог пощадил вас. О святая Дева Мария, святая Матерь Божья, избави нас от этой ночи! Но человек идет дальше. У тебя был кусок мяса, теперь его нет, ты глотаешь кровь, потом уже и не глотаешь ее, у тебя во рту она превратилась в лед. Но ты идешь дальше.