Конвеер

Вся та искренность и печаль, что сквозила в этой простой просьбе, произвела на Андрея глубокое впечатление. Он выехал на встречную полосу, чтобы объехать трамвай и пробку, скопившуюся перед перекрестком с Обводным каналом. Вернувшись в свой ряд лишь за перекрестком, на мосту, он вынул телефон:

– Не знаю, что это тебе даст… но допустим…

Он сделал вид, что набирает номер. Немного выждав, сказал:

– Алло, Марианн, привет еще раз, извини за беспокойство!

Далее, он продолжил в довольно непринужденном духе, будто разговаривает с давней подругой. «Чо, какие дела, чем занимаешься…» Смирнов резко подался вперёд, но его удержали: «Но-но… полегче!» Услышав сзади возню, Андрей посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, как Смирнов пытается высвободиться из рук обхватившего его милиционера.

– Дай-мне-Марианну! – отчаянно проревел Смирнов.

Впереди сидевший милиционер, повернувшись, стал помогать товарищу усмирить бывшего лейтенанта, бросившего в атаку свои последние силы.

– Я сейчас, не бросай трубку! – сказал Андрей и обернувшись, сказал:

– Номер склада, назови номер склада и я дам тебе трубу.

– Как въедешь, прямо, и налево второй корпус, склад «Обувь оптом».

Андрей продолжил: «Можно я тебе перезвоню… через двадцать минут?». И сунул трубку в карман. После чего обратился к Смирнову:

– Товар в обмен на разговор с Марианной!

Они доехали до рынка «Апраксин двор» почти одновременно с представителями фирмы «Евромед», карманной структуры Финкельштейна. С которыми приехала и Марина.

– У них только десять миллионов! – грустно сообщила она.

Андрей чертыхнулся: «Гребаный жид! Жопится даже когда горит жопа!»

– Мы уполномочены заплатить десять миллионов за всю партию вот по этой спецификации! – заявил представитель Евромеда, вытаскивая бумаги.

Дальнейшее проходило в лихорадочной суете. Покупатели подогнали свой микроавтобус к складу. Милиционеры разыскали владельца и предъявили ему Смирнова: «Так, сейчас отдашь нам наш товар – без глупостей!» Он хрипел: сиплое, учащенное дыхание, вырывавшееся из его груди, было слышно на улице, на расстоянии от машины, и так терзало слух, что хотелось поскорее отойти подальше. Началась погрузка. Андрей с Мариной осматривали товар, пересчитывали количество и передавали по описи представителям Евромеда. Когда погрузили на две трети объема, Андрей напомнил про финансы. Вместе с одним из представителей они уединились в кабине микроавтобуса, чтобы пересчитать деньги. При виде дензнаков Андрей воспрянул: ну слава богу…

Когда всё было закончено, представители Евромеда расписались в получении товара и проставили печати, Андрей отвёл милиционеров в сторону и выдал каждому по десять тысяч рублей. Они радостно приняли оплату за свои услуги.

– Ну-у… ёмоё!

– Какой вкусный заказ!

Андрей попросил сопроводить его до Внешторгбанка, а там он их отпустит. Они согласились. Им пришлось потесниться на заднем сиденье – впереди устроилась Марина. К чести Смирнова – он не пытался давить на жалость, в его шумном хлюпающем дыхании не было и намёка на выпрашивании милостыни или второго шанса. Когда забрались в машину, он достойно напомнил: «А как же… Марианна… позвонить». Столько было сурового отчаяния в этой просьбе, что Андрей сжалился, глядя на распухшее, сизое лицо Смирнова, со сплошь красными белками глаз, и набрал номер Штрума.

– Алло, Марианна? Это снова я, Андрей. Тут со мной рядом некий лейтенант Смирнов, знаешь такого? Он хочет с тобой поговорить. Будешь с ним разговаривать?

Она ответила что-то неопределенное, и Андрей передал трубку Смирнову. Он уже почти не ощущал боли, глаза его застилал кровавый туман. Сбылась самая большая мечта его жизни, он получил возможность поговорить с принцессой своих снов… и не знал что сказать.

– Марьян… это я, Николай… мне нужен срочно Виктор… это очень важно… он в опасности!

Она молчала, и он взмолился:

– Пожалуйста, Марьян… я пытался его остановить вчера, но он не послушал… сегодня… сейчас… я должен предупредить…

Его речь соскакивала на бред, но в его голосе было столько безнадежной и пронзительной мольбы, что Марианна сказала:

– Он на Исаакиевской площади. Сказал, что дойдет только до дома, в котором живёт любовница Коршунова, и сразу вернется домой.

– Любовница Коршунова? А где это?

Марианна отключилась, и Смирнов выронил трубку. Сидевший рядом милиционер забрал её и передал Андрею, который буркнул через плечо:

– Ладно, сделаю милость, скажу тебе, где это. Мы как раз туда едем.

Милиционеры хохотнули:

– Это каждый дурак знает – во всех газетах написано!

– Угол Кирпичного и Большой Морской!

Доехав по переулку Гривцова до набережной Мойки, повернули налево и остановились на Исаакиевской площади напротив Мариинского дворца. Площадь была как после быдло-праздника – повсюду разбросанная тара из-под дешевого бухла, окурки, оберточная бумага, пакеты, кое-где флаги и транспаранты безмолвно говорили о произошедшем. Выражение народных вкусов и идеалов. Рядом с памятником Николаю I одиноким гробом высилась деревянная трибуна. Смирнова усадили на лавочке под стеклянным навесом автобусной остановки. Андрей на прощание сказал: