Конвой PQ-17

Капитан-лейтенант Рехе наблюдал за гибелью судна, поднявшись в рубку своей субмарины. Один из его офицеров снимая спасавшуюся в шлюпках команду на кинокамеру, в то время как другой держал моряков с «Джона Уитерспуна» под прицелом своего автомата. Когда фок- и грот-мачты слегка наклонились друг к другу, Рехе понял, что у корабля «переломился хребет», после чего он камнем пошел на дно. Рехе обошел на своей лодке на малом ходу шлюпки со спасшимися моряками, высматривая среди них капитана. Его офицеры предлагали американцам сигареты, пресную воду и бренди и рассказывали, куда плыть, чтобы избежать лежавших на их пути к Белому морю скоплений льдов. «Мы потеряли одного человека — матроса Отиса Линдинга, который утонул, — записал в своем дневнике второй инженер. — Мы вытащили его из воды, поняли, что он умер, после чего снова опустили его в воду»¹⁵.

Капитан-лейтенант Рехе не спешил посылать радиограмму о потоплении «Уитерспуна» в Нарвик. Он выстрелил по транспорту сразу из четырех торпедных аппаратов, чтобы не позволить его радисту послать сигнал бедствия с указанием своих координат, и преуспел в своем намерении. Рехе не хотелось раскрывать своей позиции кому бы то ни было.

То, что именовалось «тесным сотрудничеством» между летчиками и подводниками, на деле доставило последним немало горьких минут.

Американский транспорт «Пан-Атлантик» водоизмещением в 5411 тонн шел курсом на юг к Белому морю. Его мастер капитан Дж. О. Зибер устроил у себя на борту несколько наблюдательных пунктов, где постоянно дежурили матросы с сильными морскими биноклями. Транспорт поддерживал радиомолчание; он шел в полном одиночестве, и вокруг не было видно ни единого корабля. Мастеру казалось, что шансы добраться до русского порта у него не такие уж и плохие. Он не мог знать о том, что в морских глубинах маневрируют, выходя на удобную позицию для стрельбы, две подводные лодки, которые, кстати сказать, не подозревали о присутствии друг друга. Транспорт был загружен под завязку — вез танки, стальные, никелевые и алюминиевые болванки, продукты питания и, что представляется удивительным по причине высокого развития производства взрывчатых веществ у русских, несколько тонн кордита. Одной из преследовавших транспорт субмарин была U-88 капитан-лейтенанта Бохманна, которая уже потопила два транспорта из конвоя. Рано утром в тот день он заметил на горизонте клубы дыма и, двинувшись в этом направлении, обнаружил одиночный транспорт, направлявшийся в сторону Белого моря. Все утро и весь день он преследовал этот транспорт; несколько раз ему приходилось преодолевать зоны густого тумана, когда он терял свою жертву из виду. Однако, выходя из туманной пелены, он неизменно обнаруживал транспорт снова. Около 6 часов вечера он наконец догнал судно и теперь маневрировал, выбирая подходящую позицию для атаки¹⁶.

В 6.10 вечера из-за облаков неожиданно появился одиночный Ю-88, который устремился на транспорт в атаку и поразил его двумя бомбами, которые угодили в носовые трюмы, где находился кордит. При взрыве судну оторвало носовую часть, фок-мачта рухнула на мостик. Все произошло так быстро, что радист оказался не в состоянии передать сигнал о воздушной атаке с указанием координат судна. Командир подводной лодки в ярости наблюдал за тем, как его добыча, которую он так долго выслеживал, камнем шла на дно. У команды совершенно не было времени погрузиться в шлюпки; в результате погибли 26 человек, остальные же оказались без всяких средств спасения в открытом море¹⁷. За этим мрачным спектаклем наблюдал еще один подводник — капитан-лейтенант Бельфельд, недавно пустивший на дно английский пароход «Ривер Афтон». Его U-703 тоже все утро и весь день выслеживала американский транспорт. Более того, в течение утра Бельфельд дважды выпускал по «Пан-Атлантику» торпеды, но оба раза дал промах. В 6.45 он поднялся на поверхность и передал в Нарвик сообщение, что судно, за которым он охотился, «потоплено самолетом». К этому времени у Бельфельда осталась только одна торпеда и всего 68 кубических метров дизельного топлива¹⁸. Так как доклад Бельфельда об отсутствии боеприпасов и горючего был далеко не единственным, Шмундт пришел к выводу, что из десяти подводных лодок, находившихся в его распоряжении, в скором времени на боевом патрулировании останутся только шесть. Впрочем, в запасе у Шмундта были еще три субмарины, загруженные торпедами и с полными баками — U-251, U-376 и U-408, — которые он готовился ввести в дело.