Конвой PQ-17

Ранним утром 7 июля настроение у моряков на транспортах, все еще пробиравшихся к Новой Земле, было унылое. Ничего удивительного. Как отмечал мастер «Олопаны» капитан Стоун, некоторые из матросов не смыкали глаз уже несколько суток. Что же касается кочегаров, то они, по словам мастера, «были особенно раздосадованы всем происходящим». Этот транспорт, груженный взрывчатыми веществами, фосфором, грузовиками и высокооктановым авиационным бензином[65], шел вдоль ледяных полей в надежде отстояться в одном из трех заливов за мысом Спидвелл, указанных на карте Стоуна. Однако после того, как «Олопана» была замечена с дальнего разведчика «Фокке-Вульф-200», ее мастер осознал, что отдохнуть его команде вряд ли удастся. Кроме того, когда американцы достигли заливов, выяснилось, что они перегорожены спустившимися с гор ледниками, а гористый, покрытый льдами участок суши, который открылся их взглядам, казался суровым, необитаемым и совершенно не приспособленным для жизни. Это не говоря уже о том, что детального описания берега у мастера не было и попытка найти место для якорной стоянки помимо трех заледеневших и совершенно непригодных для этой цели заливов, представлялась делом крайне рискованным. Об этой оконечности Новой Земли в лоциях, которые имелись в распоряжении капитана Стоуна, было сказано только то, что ее — по причине неизученности здешних вод — лучше всего обойти, держась от побережья на расстоянии от пяти до восьми миль.

Когда перспектива отоспаться сделалась еще более призрачной, чем прежде, недовольство среди матросов «Олопаны» усилилось. Тогда капитан Стоун собрал команду в кают-компании и обратился к людям с прочувствованной речью, где отмечал, что их положение куда лучше, нежели у сотен тех моряков, которые, после того как их суда потоплены, вынуждены добираться до отстоявшего от них на триста миль берега в спасательных шлюпках. «Не сомневаюсь, что после этого они по-иному оценили ситуацию», — писал впоследствии Стоун.

В течение утра мастер Стоун обсуждал со своим старшим офицером все «за» и «против» относительно движения к заливу Моллера на юго-западном побережье Новой Земли, где он собирался задержаться на несколько дней, чтобы предоставить команде отдых. Согласно лоции, там имелся небольшой поселок, а в залив регулярно каждый сентябрь заходило судно. Однако в выданном Адмиралтейством секретном документе, который вскрыл Стоун, наряду с точками рандеву для кораблей конвоя в Баренцевом море указывалось, что капитанам в пути ни в коем случае не следует «срезать углы»[66]. Стоун воспринял это как предупреждение, что большие водные пространства в этом районе заминированы. Но коли так, вдруг залив Моллера тоже заминирован?

С другой стороны, в этих широтах в июле часто бывает туман. Стоун стал склоняться к мысли, чтобы рискнуть и двигаться дальше, не ориентируясь на забитые льдами неисследованные заливы, но выйти в открытое море, пользуясь укрытием, которое дает туман. Он решил идти на юг вдоль побережья, придерживаясь указанного в инструкции расстояния в восемь миль, а потом совершить бросок к Белому морю. «Против этого решения было то, — писал позже Стоун, — что в тот день к югу от нас были торпедированы два корабля». Один из них передал по радио, что получил попадания трех торпед — скорее всего, это был «Джон Уитерспун». Второй же просто передал сигнал SOS, но сообщить свое название и что стало причиной его гибели, так и не успел.

Помимо всего прочего, капитан Стоун пошел на риск, чтобы избежать возможного мятежа, который назревал среди команды. Он спустился в кубрик для нижних чинов и сообщил, что идет прямиком к Белому морю¹⁰.

Когда адмирал Шмундт стал получать сообщения о замеченных авиаторами и подводниками кораблях, державших путь в сторону Новой Земли, он задался вопросом, уж не собираются ли они прорваться сквозь пролив Маточкин Шар в Карское море. Правда, принимая в рассуждение возможное неудовлетворительное состояние пролива, который в это время года часто бывал перегорожен льдами, он все больше склонялся к мысли, что корабли будут двигаться к югу вдоль западной оконечности Новой Земли, чтобы потом попытаться пробраться в Белое море. Основываясь на этом убеждении, он решил расставить свои подводные лодки вдоль этого вероятного маршрута движения союзных транспортов. Когда Бохманн сообщил ему, что собирается поискать судно, замеченное воздушной разведкой на северо-западе от входа в пролив Маточкин Шар и даже подойти ближе к берегу, Шмундт не стал возражать. Бохманн получал возможность контролировать не только вход в пролив Маточкин Шар, но и тот самый маршрут, по которому, по мнению Шмундта, должны были двигаться пробиравшиеся в Белое море уцелевшие транспорты.