Конвой PQ-17

В проливе Маточкин Шар утро 7 июля прошло довольно спокойно. В час дня коммодор Даудинг собрал совещание командиров эскорта и мастеров пяти торговых кораблей на борту корабля ПВО «Папомарес». Отсутствовал только командир корвета «Лотус», который в это время производил поиск подводных лодок у входа в пролив. Некоторые мастера во главе с Джоном Чевиком, командовавшим транспортом «Эль Капитан», склонялись к тому, чтобы отстаиваться в проливе, пока не «уляжется весь этот шум», а потом скрытно проскользнуть к Архангельску. Они считали, что узости пролива и окружающие его скалы обеспечивают кораблям неплохую защиту и от подводных лодок, и от пикировщиков. Командиры кораблей эскорта придерживались другой точки зрения. Прежде всего, они опасались эсминцев, которые, как они считали, все еще находились в море и могли найти их убежище. Кроме того, стоило только хотя бы одному немецкому самолету обнаружить в проливе 17 стоящих на якоре кораблей, как следствием этого могли бы стать минирование выхода из пролива, блокада кораблей со стороны флотилии подводных лодок или бомбометание с горизонтального полета. Капитан Чевик продолжал настаивать на том, что условия для обороны в проливе отличные и что немцы дважды подумают, прежде чем сунуться в это осиное гнездо, но его предложение было отвергнуто большинством голосов.

Другие мастера стали говорить, что выходить в море опасно, так как на основании последних радиограммам, полученных из Лондона, можно сделать вывод, что немецкие надводные корабли все еще их ищут. Командиры эскорта на это сказали, что в таком случае кораблям ПВО придется принять удар на себя и отвлечь внимание немцев. Даудинг радировал в Архангельск и просил на всем пути следования до порта назначения обеспечить судам конвоя истребительное прикрытие.

После того как лейтенант Бидвелл вернулся с совещания, его корвет «Ла Малоуин» отправился на противолодочное патрулирование к находившемуся у входа в пролив острову Черный. Небо было голубое, а воздух прозрачен, как хрусталь. Этот обманчивый идиллический вид навел первого лейтенанта корвета, ирландца по национальности, на мысль, что не худо было бы и искупаться. Выйдя на палубу в одних плавках, он под изумленными взглядами остальных моряков нырнул с борта в море. Поплавать ему, правда, не довелось; только с большим трудом он добрался до спущенного с борта трапа, по которому его и втащили назад на корабль, так как ходить он не мог. Впрочем, говорить он тоже не мог и только таращил округлившиеся от шока глаза. Его завернули в одеяла и отнесли в каюту, где вовсю работали обогреватели, хотя, признаться, толку от них было немного. В кают-компании моряки включили радио и стали слушать передававшиеся Би-би-си новости. Всех обрадовало известие о том, что Александрия все еще держится. Потом моряки настроились на немецкую волну и стали слушать новости по германскому государственному радио, по которому передавали бюллетень о судьбе конвоя PQ-17. «Германское радио утверждало, что из 38 кораблей конвоя потоплено 29 и что за уцелевшими идет охота»³¹.

В 7 часов вечера при хорошей погоде корабли начали выбирать якоря. Сначала из пролива вышел минный тральщик «Бритомарт» и еще раз исследовал море у выхода с помощью гидролокатора «Асдик». В скором времени после этого из пролива вышел и весь маленький конвой. Он должен был двигаться на юг к мысу Канин Нос и войти в Белое море. Корвет «Лотус» с коммодором Даудингом на борту возглавлял колонну. Тральщик «Халкион» был «назначен» спасательным кораблем, так как на борту спасательного судна «Замалек» уже находились 154 моряка с потопленных кораблей, и там в буквальном смысле некуда было яблоку упасть. Несколько моряков фотографировали место стоянки и неприютный пролив, искренне надеясь, что им никогда в жизни не доведется увидеть его вновь.

Корабли конвоя прошли уже 1600 миль от берегов Исландии, но им предстояло пройти еще 900 миль, которые обещали быть самыми трудными из всего долгого пути до Архангельска.

Перспективы у нового конвоя были не блестящие. Штурман одного из тральщиков вычитал в захваченной из дома лоции, что маршрут, по которому двигался «Паломарес» в соответствии с рекомендациями, полученными по радио от службы проводки конвоев, считался в это время года почти непроходимым из-за туманов и постоянно встречающихся на пути льдов³³. Как только корабли вышли из пролива Маточкин Шар и двинулись в южном направлении, над морем упал туман. Один из транспортов — «Бенджамен Хэррисон» — потерял конвой из виду и повернул назад, стремясь вновь укрыться в проливе. Среди офицеров эскортных кораблей ходили слухи, что мастер «Хэррисона», не веря в успех предприятия, сделал это намеренно. Между тем пелена тумана становилась все более густой и непроницаемой, и на экране локатора было видно, как в этой беспросветной мгле транспорты все дальше отходили друг от друга. С туманом пришел сильный холод. Нервное напряжение, снедавшее находившихся на своих постах людей, становилось непереносимым. Лейтенант Карадус в своем дневнике записал: