Конвой PQ-17

Нетрудно себе представить, как вытянулось при этом известии лицо у молодого Ла Бауме. До сих пор его действия складывались не слишком удачно. 2 июля его атаковал тральщик, и сбросил на него шесть глубинных бомб. 3 июля он вообще потерял конвой из виду. 4 июля из-за густого тумана он вышел к Медвежьему острову совсем не там, где был должен. 5 июля он устремился по следу поврежденного транспорта, но его спугнул и сбил с курса неожиданно вынырнувший из тумана тральщик. И даже теперь, получив не слишком почетное задание добить уже поврежденный и оставленный командой танкер, он не смог его выполнить, так как этот танкер обнаружил и уничтожил другой подводник. Наконец 7 июля в 2.50 дня Ла Бауме воочию увидел крупный союзный транспорт, шедший в южном направлении мимо входа в пролив Маточкин Шар очень близко от берега³⁴. Ла Бауме устремился за ним в погоню и начал его догонять. Не может быть, чтобы добыча ускользнула от него в самый последний момент и на этот раз!

Ла Бауме видел сквозь оптику своего перископа, что транспорт вооружен двумя крупнокалиберными орудиями и несколькими зенитными автоматами. На дымовой трубе у него красовалась большая литера «X». С расстояния в восемьсот ярдов он дал залп по транспорту из всех четырех носовых торпедных аппаратов. В течение 47 секунд, показавшихся Ла Бауме бесконечными, его гидроакустик вслушивался в жужжание винтов четырех торпед, которые неслись по направлению к судну, вспарывая морские воды на расстоянии двух фатомов (12 футов) от поверхности.

3

Следя за развитием событий, связанных с разгромом конвоя PQ-17, читая списки потопленных судов, узнавая об их тоннаже и тех грузах, которые они везли, мы подчас забываем, что все это — свидетельства огромной человеческой трагедии. Ведь при уничтожении судов испытывают страдания не металлы и механизмы, но люди. В своем большинстве это простые моряки, составлявшие экипажи торговых кораблей и транспортов, шедших северным путем в Россию. Но это не однородная безликая масса, но индивидуальности, личности с присущими только им чертами характера, достоинствами и недостатками. Среди них были люди умные и недалекие, самоотверженные и эгоистичные, храбрые и не очень. Но кем бы они ни были, их смерть среди льдов и свинцовых вод Баренцева моря причинила огромную боль их близким и родственникам, дожидавшихся их возвращения в Англии, Америке, Панаме или на Ямайке. В этом смысле судьба транспорта «Хартлбери» ничем не отличается от судьбы других торпедированных или разбомбленных судов.

Капитан Джордж Стефенсон, мастер «Хартлбери», не был новичком в деле проводки конвоев и знал об ужасах войны на море не понаслышке. Он был награжден Орденом Британской империи за таранный удар, который несколько месяцев назад нанес форштевнем своего корабля вражеской субмарине во время проводки одного из конвоев в Атлантике. Стефенсон не остановился, чтобы подобрать бултыхавшихся в воде немцев, и, когда на обратном пути немецкая субмарина торпедировала его корабль, шедший в середине походного ордера и со всех сторон окруженный другими транспортами, он с мрачной ухмылкой заметил, что это месть немецких подводников за то, что он не захотел спасти их товарищей.

Капитан-лейтенант Ла Бауме видел, как две его торпеды одна за другой поразили транспорт, после чего судно стало клониться на правый борт и резко замедлило ход. Третий офицер транспорта, который был свидетелем трагедии и вел дневник, позже писал:

«7 июля. 7.40 вечера. Мы торпедированы. Я только что сменил с вахты второго помощника, который отправился пить чай, поднялся на мостик и в буквальном смысле наступил на торпеду — она взорвалась прямо подо мной. Послышался страшный грохот, все заволокло черным дымом, а потом на рубку обрушилась стена воды. Я сильно ударился о какой-то предмет головой, но, по счастью, сознания не потерял. Помню, что в тот момент мной владела только одна мысль — поскорей выскочить из рубки и перебежать на другой борт — пока в корабль не ударила еще одна торпеда. Должно быть, это то, что называется „сохранять присутствие духа“. Выбравшись из рулевой рубки, где не было ни единой живой души и кругом плескалась вода, я успел добежать до левого борта, когда взорвалась вторая торпеда. Меня подбросило в воздух, после чего я рухнул на палубу, основательно соприкоснувшись с ней спиной»³⁶.

Первого офицера мистера Гордона при взрыве тоже швырнуло на палубу, при этом у него неловко подогнулась рука, но он по крайней мере остался в живых. Радиста при взрыве оглушило свалившимся на него тяжелым радиоусилителем, и он на минуту потерял сознание. Нечего и говорить, что радио было разбито и передать в эфир сигнал SOS было невозможно.