Конвой PQ-17

В 9.30 вечера только U-476 (Тейхерт) и U-255 (Реже) продолжали держать конвой под наблюдением. Тейхерт радировал, что видимость постоянно ухудшается. Десятью минутами позже Реже дал залп двумя торпедами по эсминцу, но промахнулся. Потом, когда он подвсплыл на перископную глубину, выяснилось, что конвой растворился в тумане и исчез из его поля зрения. В результате вести прямое наблюдение за конвоем могла одна только U-456. Видимость по-прежнему была плохая; в 10.30 вечера Тейхерт следовал за конвоем только благодаря масляному следу, который он за собой оставлял, да помощи своего гидроакустика. Через какое-то время он потерял и эти следы тоже.

Воздушные разведчики вели наблюдение за караваном до полуночи, но потом конвой окончательно поглотил туман. Местоположение тяжелых сил дальнего прикрытия конвоя немцы так и не выяснили.

Субмарины снова установили визуальный контакт с конвоем только на следующее утро. Адмиралтейство передало на флот метрополии, что немцы дважды выходили в эфир с указанием местоположения конвоя — в 4.47 и 6.37 утра. Вряд ли это были субмарины. Единственная немецкая подводная лодка, которая выходила в эфир в такую рань, была U-456, которая в 3.30 утра сообщила в Нарвик, что все еще идет по масляному следу конвоя. Потом в 7.00 в Нарвик радировала U-355, сообщила о своей дислокации (по-видимому, это было к югу от каравана) и о том, что видимость на море улучшается. В 4.07 и 8.40 утра в эфир вышли U-376 и U-251, и сообщили, что дизельного топлива у них осталось по 35 тонн и что его едва хватит до 30° восточной долготы, после чего им придется возвратиться в Киркенес на дозаправку.

В 7.48 утра адмирал Шмундт обратился ко всем своим подлодкам и передал им полученные в полночь от ВВС сведения о конвое — его положение, курс и скорость, а также проинформировал их о новой зоне патрулирования у острова Медвежий. Вскоре после этого U-255 и U-456 обнаружили большие масляные пятна и тянувшиеся от них следы; несколько позже U-255, пробиравшаяся сквозь туман, где видимость не превышала 200 ярдов, стала прослушивать с левого борта звуки конвоя. Правда, определить с точностью отделявшее ее от конвоя расстояние не смогла. «Все знают, как далеко разносятся под водой звуки», — объяснил позже Рехе²⁹. Тем не менее, он поторопился сообщить в Нарвик об установленном им звуковом контакте с конвоем, после чего развернул свой корабль и двинулся на звук.

Все прочие субмарины продолжали прослушивать эфир в ожидании дальнейших инструкций из Нарвика. У подлодки U-88 барахлила гидроакустическая станция, и она двигалась на основании рапорта Рехе о примерном курсе и скорости конвоя. Бохманну повезло, и в 2.30 дня он доложил: «Конвой снова в зоне прямой видимости».

Одной из причин, затруднявшей поиск конвоя, было то обстоятельство, что примерно в семь утра он несколько изменил курс и стал больше одерживать к востоку, чем прежде. Все это время первая крейсерская эскадра шла севернее, стараясь держаться вне поля видимости немецких подводных лодок и скрываясь за туманом от германских воздушных разведчиков³⁰. Гамильтон знал, что немцы догадываются о существовании крейсерского прикрытия, но предпочитал, чтобы они имели о его местонахождении лишь самое приблизительное представление — и чем дольше, тем лучше. Он мечтал о том, чтобы «Тирпиц» попал в ловушку, которую ему готовил флот метрополии, или, на худой конец, последовал за двигавшимся на запад конвоем QP. Тогда два «карманных линкора», не подозревая о присутствии эскадры Гамильтона, попытались бы атаковать конвой PQ-17 в районе острова Медвежий, и он, Гамильтон, смог бы наконец ввязаться с ними бой. Однако в полдень 3 июля стало ясно, что его ожидания, скорее всего, напрасны: «Тирпиц» до сих пор не вышел в море; между тем у Гамильтона стало складываться «неприятное ощущение», что он занимает неверное положение в пространстве относительно походного ордера конвоя и не сможет противостоять неожиданной атаке противника.

«Возникла опасность, что „карманные линкоры“ смогут нанести по конвою удар и удалиться, не получив никаких повреждений»³⁰.

Гамильтон решил, что при сложившемся положении следует приступить к исполнению второй части «Генерального плана» Адмиралтейства, согласно которой он должен был продемонстрировать свои корабли неприятелю, как только погодные условия это бы ему позволили.