Конвой PQ-17

Адмиралтейство придерживалось того же мнения, что и Гамильтон. В 7.08 вечера на «Кеппел» пришла радиограмма из Лондона, где от Бруми требовалось двигаться по крайней мере в 50 милях севернее острова Медвежий. Тем не менее, когда Бруми в 9.30 вечера радировал в Адмиралтейство об изменении курса, выяснилось, что он решил идти восточнее по сравнению с тем, что от него требовали Гамильтон и Адмиралтейство. Он стремился в полной мере использовать нависший над морем туман, который считал лучшей защитой от немецкой авиации, нежели отделявшее его от аэродромов на побережье Северной Норвегии расстояние³⁴. Складывается впечатление, что Бруми руководствовался в своем решении инструкциями Адмиралтейства недельной давности, где говорилось, что «следует упорно пробиваться на восток, не считаясь с потерями». Позже адмирал Товей одобрил это решение коммандера Бруми.

В 9.00 вечера Гамильтон получил зашифрованную радиограмму из Уайтхолла, где говорилось, что «Тирпиц», «Хиппер» и четыре эсминца сопровождения покинули Тронхейм. Через пять часов после этого Адмиралтейство снова вышло в эфир и добавило, что, хотя корабли противника движутся в северном направлении, непосредственной опасности для конвоя они в данный момент не представляют. Поскольку над Баренцевым морем висел густой туман, затруднявший работу вражеской авиации, Адмиралтейство решило на время оставить все как есть, не требовать от конвоя изменения маршрута или каких-либо других активных действий, и сообщило, что будет ожидать дальнейшего развития событий. Так как в это время конвой начал входить в зону возможного нападения противника, установившийся было на торговых и военных кораблях каравана некоторый оптимизм стал сменяться нервозностью и настороженностью. В эту ночь многие матросы не спали, опасаясь неожиданной полночной торпедной атаки. Повара, работавшие на камбузе и вследствие этого проводившие большую часть времени в межпалубном пространстве, когда приходило время сменяться, старались выбирать для отдыха помещения, находившиеся как можно выше ватерлинии³⁵. В 4.30 Гамильтон потребовал от своих крейсеров выдерживать прежний курс по крайней мере до шести часов утра, после чего повернуть к югу и расположиться на южном фланге конвоя — ближе к побережью Норвегии.

К этому времени все крупные германские надводные корабли, за исключением поврежденных «Лютцова» и трех эсминцев, собрались на передовых северных базах в Вест-фьорде и Альтен-фьорде. Моряки ожидали только кодированного приказа из Киля, чтобы выйти в море и атаковать конвой. Но Киль не мог отдать такой приказ, не получив предварительно разрешения Морского штаба в Берлине. Между тем Морской штаб был связан по рукам и ногам пожеланием Гитлера о необходимости обнаружения и нейтрализации авианосцев противника до начала любой крупной операции на море.

3 июля Морскому штабу предстояло принять непростое решение, так как один корабль союзников такого класса был обнаружен, но потом снова пропал из поля видимости. В 1.50 минут ночи немецкая воздушная разведка засекла в трехстах милях к юго-западу от конвоя тяжелые корабли противника, среди которых был авианосец, и в течение трех часов вела за ними наблюдение. Это была эскадра адмирала Товея, которая направлялась на позиции дальнего прикрытия конвоя[21]³⁶. Потом, однако, произошла история, от которой и теперь веет чем-то мистическим. Буквально через час после обнаружения тяжелых кораблей союзников вышел в эфир еще один немецкий разведывательный самолет и сообщил о появлении вражеских кораблей в квадрате, удаленном от места первого обнаружения более чем на сто миль к юго-востоку. По мнению пилотов этого разведчика, им удалось распознать среди увиденных ими с воздуха кораблей линкоры и авианосец. На самом деле эта вторая эскадра никогда не существовала. По крайней мере, ни Товей, ни Гамильтон не заявляли о появлении над ними в это время вражеского разведывательного самолета. Немцы, однако, поначалу подумали, что имеют дело со вторым авианосным соединением, оказавшимся куда ближе к востоку, чем первое, и решили, что прежде всего следует сосредоточить внимание на нем.