Конвой PQ-17

Радиостанция гидросамолета «Валрус» работала только на передачу, поэтому отдать ему приказ на возвращение не было никакой возможности. Не помогли и световые сигналы. С самолета их просто-напросто не заметили. Моряки высыпали на палубу, провожая взглядами устремившийся к северу маленький самолет. Его пилотам было невдомек, что, когда они вернутся к эскадре, крейсеров в этом квадрате уже не будет.

Через несколько минут пришла еще одна радиограмма из Адмиралтейства; ее содержание, словно бомба, поразило всех, кто стоял на капитанском мостике крейсера «Лондон». Она была отправлена в 9.23 и предназначалась в первую очередь командиру эскорта конвоя PQ-17.

«Секретно. Чрезвычайно срочно.

Из-за угрозы нападения со стороны надводных сил противника кораблям конвоя предлагается рассредоточиться и следовать в русские порты самостоятельно».

Через несколько минут пришла еще одна радиограмма, подтверждавшая предыдущую и еще более категоричная.

«Секретно. Чрезвычайно срочно.

Приложение к радиограмме от 21.23 вечера 4 июля. По получении этой радиограммы конвою немедленно рассеяться».

Для адмиралов Гамильтона и Товея это могло означать только одно: германский флот находится в непосредственной близости от конвоя и готовится его атаковать.

На самом деле ничего подобного не происходило. Тяжелые немецкие корабли все-еще стояли на якоре в Альтен-фьорде, а их командиры в возможность скорого выхода в море не очень-то верили. В то время как в британском Адмиралтействе царило чрезвычайное возбуждение, в Германском морском штабе в Берлине, напротив, превалировало чувство странной успокоенности и фатальной покорности судьбе. В пять часов вечера 4 июля адмирал Карлс дал своему руководству понять, что если через двадцать четыре часа приказ на выход в море не будет получен, то время для реализации плана «Рыцарский удар» будет окончательно упущено. В таком случае он, Карлс, вернет все тяжелые корабли, за исключением «Шеера» и двух эсминцев, в Нарвик и Тронхейм. В 8.30 вечера, когда массированная воздушная атака на караван подходила к концу, из Берлина позвонил гросс-адмирал Рёдер и согласился с принятым Карлсом решением. К концу дня 4 июля в Морском штабе все еще раздумывали о том, существует ли вторая авианосная группа или нет. С одной стороны, немцы вполне резонно полагали, что «два морских торпедоносца», которых немецкие разведчики заметили вблизи конвоя, скорее всего, обыкновенные гидропланы, запущенные с катапульт крейсеров Гамильтона. С другой стороны, они никак не могли найти удобоваримого объяснения для слишком демонстративных действий, к которым прибегали крейсера Гамильтона. По мнению немцев, они вряд ли бы на такое отважились, не чувствуя за собой сильной поддержки. В этой связи всем субмаринам, которые не были заняты преследованием конвоя, предлагалось уделить самое пристальное внимание эскадре Гамильтона. «Мы очень надеемся, что ночь и следующее утро внесут наконец в это вопрос ясность», — заключил Германский морской штаб⁴³. До этого времени у крупных надводных кораблей никаких перспектив относительно выхода в море не было.

Приказ о рассредоточении каравана был, пожалуй, самым драматическим за всех, когда-либо отданных морским оперативным штабом в Лондоне. В начале вечера 4 июля Адмиралтейство получило сведения о том, что «Тирпиц» присоединился к «Шееру» в Альтен-фьорде. На основании этой информации адмиралы пришли к заключению, что, принимая во внимание меньшую скорость «Шеера», немцы атакуют конвой не ранее 2 часов утра 5 июля. Рассуждать о том, каким путем эта информация достигла Адмиралтейства, сейчас было бы бессмысленно. Немцы наверняка бы решили, что это — дело рук английских агентов, окопавшихся в Норвегии. Ничего удивительного: в районе Альтен-фьорда и впрямь работала разветвленная британская разведывательная сеть, и немцы об этом догадывались[34].

В 8.30 вечера Первый морской лорд в сопровождении своих офицеров спустился в «Цитадель» — бетонный подземный бункер, расположенный неподалеку от здания Адмиралтейства в Уайтхолле. В бункере находился Оперативный разведывательный центр флота. Первым делом Паунд нанес визит капитану Дж. В. Клейтону — заместителю директора центра. Через минуту или две все они, включая капитана Клейтона, вошли в офис интендант-коммандера Н.Е. Деннинга — старшего офицера разведки, в чьем ведении находился надводный немецкий флот. В этой комнате сотрудники отслеживали передвижения всех тяжелых кораблей противника.