Координата поврежденности

Глубоко в душе ему нравился этот порядок. Все одинаковые. Никто не давит на него и не измеряет количество денег в кармане. Нет, Мин не мечтал быть нищим, и все же хотелось, чтобы богатство не было настолько решающим фактором для большинства, поскольку, едва узнав о его семье, люди меняли поведение и слова. Его самого деньги не трогали, может, потому что они всегда у него были. Он придавал им не большее значение, чем другие – родительской заботе.

Хотелось застрять где-то посредине. Середина – звучало безопасно. Это была одна из самых больших его тайн – потребность в ощущении безопасности. Даже самому себе он позволял думать об этом лишь в крайних случаях.

Однако Мин умел наслаждаться преимуществами своего положения. Он пользовался вниманием девушек, когда был не прочь; общался с несколькими «счастливчиками», которые, как и он, были приговорены к будущему, распланированному за них, и находил в их компании некое подобие чувства родства. Впрочем, слишком близко подпускал единиц, держался не то чтобы холодно, но равнодушно. Не страшно потерять то, что не ценно. Ему едва ли нужно было еще больше ценности в собственной жизни.

Люди либо льстили, либо завидовали. И к обеим сторонам этого привыкаешь.

Он заметил в толпе студентов одногруппника Беста, который с кем-то разговаривал. Одного из тех немногих, кого Мин подпустил к себе максимально близко. В отличие от него, Бест действительно интересовался своей специальностью и знал, чего хочет в жизни, при этом не обладая его возможностями. Может, поэтому он с Бестом и общался. Приятно видеть рядом с собой довольного жизнью человека, который находил чему радоваться и нередко делился этим чувством с другими. У Беста была середина, о которой Мин мог только мечтать.

Тут откуда ни возьмись что-то врезалось в плечо, заставив его покачнуться. Сумка упала на пол, и вместе с ней разлетелась куча бумажек, которые ему не принадлежали.

– Осторожнее, – раздражение вырвалось наружу. Он не был готов с утра к таким резким контактам с кем-либо.

Он обернулся и разглядел того, кто врезался в него. Какой-то парень отчаянно пытался собрать свои документы. Скорее всего, спешил на занятие. И хотя плечо саднило, а после резкого столкновения головная боль возобновилась с новой силой, Мин поднял сумку и несколько чужих листов рядом с ней.

Незнакомец выпрямился. Он был ниже его примерно на полголовы, да и в комплекции куда мельче. Несмотря на обязательную форму, на голове парня царил пепельно-розовый беспредел, а в ушах висели длинные серьги с клипсами. Может, кто-то из тех бедолаг, кто ночи напролет пытают удачу на кастингах в лакорны2 в надежде стать звездой? Парень выглядел так, будто только что окончил школу и наконец позволил себе сделать с собой все, что раньше запрещалось.3 Однако мельком взглянув на бумаги, Мин сразу признал свою ошибку, ибо медицинские записи мог отличить от любых других даже с закрытыми глазами. Любимое чтиво его отца.

– Извините, – поднял голову незнакомец и, сложив руки в поспешном вай, 4сообщил о своей оплошности. – И спасибо, – парень выхватил у него бумажки и быстрым шагом направился в сторону медицинского факультета.

Доктор. Вернее тот, кто намеревался им стать.

Большинство из них выглядели по-другому: ходили с заносчивыми выражениями лиц и заумным видом повелителей мира. Мин с детства повидал множество таких типов. Через несколько лет даже самые легкомысленные из этих молодых людей превратятся в сгорбленных от изнурительных смен угрюмых мужчин и женщин, и навсегда обзаведутся морщиной на лбу в бесконечной попытке спасти чью-то жизнь, полностью забывая о близких.

Мин же был не готов спасать чужие жизни. Он и свою реабилитировать был не в состоянии.

Но за те несколько секунд он не разглядел в лице незнакомца ожидаемые черты. Вопреки попыткам выглядеть крутым, парень создавал скорее простодушное впечатление за счет своей миловидности. Самое важное, в нем была какая-то легкость, коей не обладали представители одной из самых сложных и ответственных специальностей в университете. Будущие докторишки и медсестры всегда что-то зубрили, куда-то спешили. Хотя второе подтверждалось.

– Ты чего застрял? – услышал он голос Беста, который успел подойти к нему сам.

Оборвав спонтанный поток мыслей о случайном студенте, Мин вернулся в реальность. Хотя без труда отрешался от нее, даже ради аляпистого недоразумения, которое планировало стать врачом.

– Это определенно не мой день. С самого утра сбивают с ног, – проворчал он, когда они зашагали в сторону нужной им аудитории.

– Дружище, больше радости. Мы притягиваем то, в чем нуждаемся, – весело заметил Бест.

– Тогда где моя кровать и новая личность?

Бест закинул руку ему на плечи, притягивая ближе.

– Может, на самом деле тебе нужно совсем не это? – парню была присуща вера во всякую чушь, особенно в судьбу и рок. Мин небрежно откинул его руку, усмехаясь оптимистической вере друга.

– Ага, я горю желанием, чтобы ты заткнулся.