Копье и кость

Иден Ниитас, чьи владения располагались в самом центре страны, обозначил четкий нейтралитет, заняв серьезную оборонительную позицию. Поскольку обозленные таны в силу местонахождения Сиреневого танаара с наибольшей легкостью могли окружить именно его (и не без причин: ведь именно Иден виновен в том, что проклятая Мать лагерей жива и полна сил!), старый и осторожный лис максимально укрепил гарнизоны, прекратив все прочие действия и отозвав войска из Желтого танаара. Никто не мог безнаказанно пересекать границы Сиреневого дома. «Защитник» отринул все договоренности, не отвергая их официально, и не принял ни одной новой, хотя предложения поступали регулярно. На запрос о помощи со стороны Сабира помочь «если не мне, то хотя бы Бану» Ниитас отозвался и вовсе не сдержанно:

«Не жди, что я стал тебе другом. Ты был мне врагом десять лет, и это никогда не изменится! Тебе хватило совести наплевать на мою дочь и использовать ее смерть ради давней амбиции объединить север. Не надейся, что теперь тебе удастся использовать собственную дочь, чтобы убедить меня помочь».

Бансабира.

Бансабира осталась на карте Яса единственным генералом и единственным таном, которому Иден позволил перемещаться по своим землям согласно достигнутой раньше договоренности. Он тщательно следил за продвижениями внучки с помощью своих воинов в ее армии и не уставал едва заметно улыбаться – то ли от радости, то ли от гордости. Ему приятно согрело душу и то, что Бану прислала письмо с благодарностью – победа над Шаутами принадлежит им обоим и еще Маатхасу. Только удар и взаимоподдержка трех танских домов позволили ей полноценно смыть позор бесчестной гибели матери, Эданы Ниитас.

Анализируя случавшееся, Иден часто приходил к мысли, что, даже не будь у Бансабиры такой навязчивой одержимости отомстить Шаутам, он бы пошел ей навстречу. Все равно, как его поступки выглядели со стороны, на самом деле для них не было никакой причины – Бансабира просто ему нравилась. То ли потому что имела его глаза цвета зрелой листвы, то ли потому, что Идену льстило, насколько Бану похожа на него в другом.

Прочитав донесения о разъяренной атаке остаточных сил некоторых домов на северные земли, Сабир прикинул в уме расклад, смял послание старшего разведчика и велел сниматься с места.

Самое время идти в Гавань Теней. Правда, если Бану шла туда петлей через север, Сабир, уходя от разгоряченных и еще не лишенных сил Дайхаттов, пошел дугой через юг. Желтый дом Луатар пропустил его безо всяких сражений – Сабир только подписал бумагу парламентера, обещая не жечь деревень и не убивать людей.

Впрочем, молодой тан Дайхатт неделей раньше, оставив войска на попечение двоюродного брата и проверенных генералов предшественника, сам отправился в столицу Яса. Когда в недавнем сражении погиб его отец, он наконец получил возможность действовать по своему усмотрению и спросить раманов Яса в лоб: что, в конце концов, происходит?

Всего за три недели отрядам Бану удалось перехватить несколько караванов дома Аамут, двух ахтанатов, пару лазутчиков с ценными сведениями, а разведка под командованием Юдейра смогла проследить тайные пути сообщения и вызнать несколько тайных мест в Зеленом танааре, включая особенности ландшафта, столь ценные для планирования битв. Если прежде ситуация напоминала Бансабире паучью сеть, то теперь, скорее, львиную охоту. В одних ситуациях на поимку врага или добычу сведений были нацелены все отряды в отдельности, в других (например, в случае с ахтанатами) группы бойцов действовали как единый отлаженный механизм. Неудивительно – ведь во главе мелких отрядов Бану поставила оставшихся сотников собственного подразделения, Ула с его умением видеть выходы в безвыходных ситуациях и Бугута с его быстроногими бойцами. Все они отлично координировались через таншу, занявшую позицию в центре с летучей сотней Дана Смелого.

Бану Кошмарная применяла все, в чем была действительно хороша, распространяя излюбленные навыки на масштаб целой армии: молниеносную жалящую технику ножей, гибкость построений, легкость бросков, скорость подмоги. Она использовала все, чтобы задрать последнюю жертву – самую большую и жирную в этой войне. Так львицы кидаются на громадного буйвола, нанося ему меткие смертельные раны, падая, вновь взметаясь в прыжке кошмарной силы, цепляясь клыками и когтями за твердую толстую шкуру, и наконец, отдирая куски от умирающего, но еще живого туловища.

Сунуться в земли Зеленого танаара, который все десять лет сторонился битв, избирая только оборонительную тактику, поддерживая Шаутов продовольствием и деньгами и предлагая убежище в разное время для алых и оранжевых, Бану в нынешнем положении не решалась. В судьбоносном рывке нельзя надеяться на удачу – ее надо сотворить своими руками, поострее заточив меч и понадежнее укрепив щит.