Копье и кость

Ему следовало быть настойчивее и убедить Сабира отдать Бансабиру за него. А если бы не отдал – обдурить его, украсть Бану, убить Нера Каамала, в конце концов, сразу после свадьбы и жениться на маленькой танше самому! – словом, сделать все что угодно. Даже если бы жена возненавидела его! Он сумел бы преодолеть и это со временем.

Воистину, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и всю жизнь жалеть об этом еще сильнее.

Как бы сложна ни была ситуация, как бы его ни донимали бежевые Вахиифы вот уже который месяц – он пробьется. Не только потому, что это позволит ослабить последний могучий союз Яса, не считая северного, но потому, что Сагромах не мог позволить себе умереть, не увидев Бансабиры Яввуз еще хотя бы однажды.

Королева Гвендиор обняла престарелую женщину, облаченную в черные с белой окантовкой одежды монахини. Когда отстранились, взгляд королевы упал на массивный деревянный крест на груди настоятельницы. Знак того, что все замыслы Гвендиор не напрасны; символ Христа, обрекающий ее на выдержку и терпение в нелегком и длительном деле.

– Что с вами, дитя мое? – спросила настоятельница Алианора. – Вы печальны. Наш прием огорчил вас?

– Что вы, матушка, я рада вновь побывать дома, и прием был самый лучший. Но заботы не дают мне покоя.

– Воистину ваши заботы велики. – Алианора слегка присела, опустив голову.

– Как отныне и ваши, матушка.

Женщины двинулись от церковного крыльца во двор, к ожидавшей королеву карете. Возле них не было ни души – Алианора отправила всех вперед, чтобы закончить беседу с царственной воспитанницей наедине.

– Я непременно все сделаю, ваше величество. Если вдруг вы измените решение, только дайте знать, я все устрою.

– Королям не свойственно менять решения, Алианора. Не дайте отцу девушки добраться до нее раньше меня, ближайшую пару лет она никуда не должна деться отсюда.

– Не волнуйтесь, отец не справляется о Катрин уже четыре года.

– Мой отец не справлялся обо мне вовсе, Алианора, и мы помним, чем это кончилось.

Алианора едва заметно кивнула – как тут забудешь: старик Грей ни разу не вспомнил о дочери, воспитаннице Гуданской обители, а в один прекрасный день прислал гонца с приказом в самое скорое время подготовить Гвен и направить в Кольдерт для обручения.

Женщины дошли до повозки. Один из слуг королевы открыл ей дверцу и подставил лесенку.

– Мы были рады принимать у себя ваше величество, – поклонилась Алианора, – знайте, эта обитель всегда будет вам домом.

Ее тон был для Гвен подобен мягкому пуховому одеялу в холодную зимнюю ночь. Леди Алианора и ее отец, покойный старик Грей – царства ему небесного! – были теми двумя ногами, на которых покоился великий колосс королевской веры в Христа Спасителя. Возможно, так было оттого, что Грей и настоятельница были равно отец и мать; он – всегда суровый, страшный, пугающий, словно Владыка-Каратель, Огненный Меч Господень, далекий и покинувший; и она – женщина, заменившая кровную мать, со своей строгой, но все более теплой и снисходительной любовью, словно свет от Девы Марии, матери Божьей.

Да, жизнь не была к ней добра, но ведь не зря говорят, кого Бог любит – того испытывает. А раз так, то во имя любви Его ей, королеве Иландара и рабе Всевышнего, следует примириться с судьбой и, возблагодарив небо, продолжать свое дело.

– Я хотела бы задержаться дольше, матушка, но положение обязывает меня быть подле мужа во дворце и свести к минимуму выезды без него или сподвижников.

– Конечно, дитя мое. Будьте счастливы.

– Благодарю.

Королева слегка оперлась на руку слуги и поднялась на первую ступень подножки, как вдруг обернулась и спустилась обратно.

– Матушка?

Настоятельница взглянула вопросительно: что-то еще?

– Мне нужен аптекарь. Если обращусь к придворному, это не обойдет моего мужа, а я ведь уже немолода, и есть вещи, которых мне не хотелось бы ему сообщать. Я могу надеяться на помощь кого-то из монахинь?

– Конечно, дочка. – Алианора совсем по-матерински положила ладонь на щеку Гвендиор. – Напишете письмо, и я тут же отправлю к вам сестру.

– Храни Бог, – улыбнулась Гвен.

Алианора осенила женщину крестным знамением. На том и простились.

Королева расположилась в карете. Здесь уже ждала горничная Изотта. Гвендиор не обратила на нее никакого внимания – велела трогать, выглянула напоследок в окно и откинулась на сиденье.

– Все хорошо, ваше величество? – осведомилась служанка.

– Все нормально, Изотта.

Не опуская глаз, королева нашарила рукой собственный крест на груди и сжала в ладони. Пребывание в Гуданском монастыре состоялось, первый шаг пройден.

– Что вы будете делать дальше?

– Искать способ и выбирать время, Изотта, – отозвалась королева. Когда планируешь что-то столь важное, нужны поверенные, а на кого она могла положиться, кроме женщины, что заботилась о ней со дня восшествия на престол?

– Какие варианты у вас есть?