Копье Судьбы

Даше доставалась по ребрам и рукам, но Скворцов закрыл ее своим телом, содрогался от ударов, но защищал. После особенно сильного удара в спину он с воплем изогнулся и упал лицом ей в лицо – и Даша заверещала на такой пронзительной ноте, что у парней заложило уши, они остановились под воздействием оружия массового поражения, каким природа наделила женщину, и словно очнулись. Мозги нормальных, в сущности, молодых людей отпустил горячий морок водки и групповой злобы. Пацаны хрипло дышали и таращили налитые кровью глаза.

Виталя сел на корточки, поднял за волосы голову черного археолога.

– Отдохнуть тебе надо, золотой ты человек, Юрий Венедиктович…

Свора пьяно захохотала.

– Че я нашел! – донесся от раскопа крик.

Дима Капранов, морщась, распрямлял и сгибал ушибленный локоть.

– Во-во, давайте, топайте к Генке, – сказал он пацанам, – подолбите пока скалу, а я тут кое-кого подолблю…

Парни за руки за ноги оторвали Скворцова от Даши, понесли в сторону.

Девушка находилась в состоянии шока, глядела остановившимися глазами и приступами дрожала.

ИНФОРМАЦИОННО-АРХИВНЫЙ ДЕПАРТАМЕНТ ФСБ

Москва. Наши дни

Проявляя показную заинтересованность, Огуренков добродушно спросил.

– Так где же сейчас Копье, Николай Кондратьевич? Я читал, американцы нашли его в бункере Гитлера, а ты говоришь, оно в Крыму осталось…

– Ага, нашли и чуть не выбросили на свалку, – подхватил Святной, – американцы-то! А потом Паттон его якобы вернул в музей в Вену. Дураку ясно, что то была липа.

– Почему же липа?

– Потому что Паттон сам искал Копье! Стал бы он отдавать свой законный боевой трофей каким-то там австриякам? Американцы вообще ничего никому не возвращали. Паттон быстро определил, что в его руки попала копия Копья, и сначала приказал выбросить ее на свалку, а потом спохватился и торжественно передал подделку в Венский музей.

– Значит, сейчас в Вене хранится фальшивка?

– Так точно. Копье было утрачено немцами в Крыму. И, судя по всему, там оно до сих пор и обретается.

– Судя по чему?

– А по тому, что Крым отвалился от России. Сначала Хрущев его подарил Украине, а потом и сама Украина отвалилась. Копье влияет, а как же. Оно, как заноза, лежит под кожей планеты и нарывает, пока с гноем и кровью не выйдет наружу. А вот если его найти и обезвредить, Крым к нам вернется. Судя по тому, что черные археологи нашли перстень оберста, они нашли и Копье Лонгина.

Наступило молчание. Генерал Огуренков спросил примирительным тоном.

– И что мы будем делать, Николай Кондратьевич?

– Да что, – сказал Святной устало, – перевербую я вас, товарищ генерал, послужите еще России-матушке.

– А если я не соглашусь?

– Родине служить?

– Ловко ты. Словесное самбо какое-то. Чуть что, и ты снова сверху.

– Согласны Родине послужить, Валентин Григорьевич? Последняя битва за Россию наступает.

В знак капитуляции Огуренков испустил долгий выдох.

Крым. Чаир Голого шпиля

В раскопе под скалой печным поддувалом зияла дыра. Когда веснушчатый крепыш с соломенным чубом Генка Козубенко попробовал расширить отверстие ломиком, скала хрустнула и обрисовала трещинами каменную плиту правильной формы. По нажимом ломика по контуру находки побежали трещины, но вывернуть ее из скалы в одиночку не получалось.

«Пацаны, – закричал Гена в сторону чаира, – че я нашел!»

К раскопу пробрались друзья, грудились, заглядывая в трубу шурфа.

«Похоже на чемодан», – утирая пот со лба, сказал Козубенко.

«Точно. Смотри, вот ручка…», – сказал Виталя. – «Ты ломиком снизу надави, а мы рванем».

Козубенко вбил ломик под чемоданчик и нажал сверху всем телом.

Дашины запястьях больно прижаты мужскими руками к земле.

Тараном колена Капранов разжал ей ноги.

… И – раз! – парни с хрустом рванули вкаменевший в скалу чемодан.

Д-ДУ-ДУФФ!

Из «поддувала», как из пушки, долбануло с бризантным подвзвизгом – в лица, шеи, руки, груди, ноги, животы – густо шинкуя молодые тела «черносливом» осколков, просекло до костей упругое мясо, порвало в клочья, продырявило, сняло скальпы, сикось-накось порубило лбы, носы, губы, сорвало щеки со скульных костей, не успели моргнуть – и уже лежат навзничь… у кого уцелели глаза, те успели увидеть распушенную ватку облачка в голубизне гаснущего неба.

Больно не было.

Громкий хлопок ударил по барабанным перепонкам, по лицу хлестнуло чем-то колючим. Дима схватился за щеки, а когда отнял – на ладонях расплывались красные пятнышки крови.

– Что за черт? Эй! Пацаны! Че случилось?

Никто не ответил.

Кусты шиповника сочились черным дымом.

Встревоженный Дмитрий убежал, ступней больно прищемив Дашин бок.

Она с трудом села.

От раскопа донесся истошный вопль – «ГА-а-а-а!» и снова – «ГА-а-а!»

Так кричат по мертвым.

Ей стало жутко. Бежать! Пока не поздно – бежать!

Из поваленной палатки вытянула жгут джинсов, натянула…

Избитый Скворцов ничком лежал у кустов. Он дрался за нее… Он ее защищал…

Она перевернула Скворцова на спину: лицо истоптано, изо рта, ноздрей, ушей – кровь. Прижалась ухом к груди, услышала редкий, глухой стук…