Копье Судьбы

Высвеченная пучком солнечных лучей, на подложке из полуистлевшего бордового бархата блистала массивная золотая шкатулка. Она казалась обледеневшей из-за сотен прозрачных кристаллов, покрывавших ее поверхность. По центру – самыми крупными бриллиантами – была выполнена инкрустация в виде свастики, окруженной магическими рунами и молниями «СС». Сочетание желтого золота и бриллиантового «льда» придавало шкатулке неземной вид. Из торца ее торчала железная рукоять грубой ковки.

С подбородка убитого капнула и растеклась по свастике гранатовая клякса.

Откуда только силы взялись – Сергей перемахнул через бруствер, развернул чемодан, отщелкнул крепежные скобы и осторожно вынул пышущую червонным жаром и алмазным холодом тяжеловесную драгоценность. Ошеломленный сказочной находкой черный археолог не замечал ни щекотки ползающих по лбу капель пота и мух, ни крови, ни трупов, ни жара солнца. Отерев руку о джинсы, он осторожно взялся за ручку.

Из золотого «влагалища» с лижущим лязгом вышел потемневший от времени клинок. В «талии» он сужался, перетянутый золотым «бинтом». На месте кровосто-ка зияла прорезь, в которую был вставлен кованый гвоздь, унизанный витками проволоки. Полость ручки предназначалась для древка. Это был наконечник древнего копья.

В кровавой купели явилось миру таинственное Копье, когда-то во время великой войны перевозимое личным курьером Адольфа Гитлера.

Сергей поднял перед собой древнее оружие. В смятенной грудине молот сердца бил и бил – звон иррадировал из головы, пугая чутких мух.

Что-то до боли знакомое и родное почудилось в очертаниях грозной находки. От клинка исходили властные эманации, они манили и влекли, вызывали перед внутренним взором грандиозные картины, как бы сполохи битв и пожарищ. Хотелось благоговейно поцеловать оружие, что Скворцов и сделал, даже не отдавая себе ясного отчета в своих действиях.

Воздух от жары поплыл, день померк, проступили очертания древней кузницы.

СОТВОРЕНИЕ КОПЬЯ

Аравийская пустыня. Времена Исхода

Сергей увидел себя в походной кузне, освещенной сполохами примитивного горна, который он раздувал мехами из шкуры черного козла. Он видел свои руки за привычной работой – только теперь это были руки воина и кузнеца – загорелые, сильные и огрубелые. И звали его теперь не Сергей Скворцов, его звали Финеес. Он оказался отброшенным на тысячелетия назад, в древнее иудейское племя времен Исхода, и в походной кузнице он выковывал Копье.

Никто в мире еще не делал такого Копья, и сам «черноликий» не знал, что у него получится. О, как он был еще молод и самонадеян! Он и не знал, какие беды могут обрушиться на голову смельчака, заковывающего в слои железа имена духов ангельской и демонов аггельской иерархии, самых могущественных и страшных, призываемых по дням недели, фазам луны, минута в минуту, секунда в секунду.

Особое железо взял Финеес для изготовления Копья – дар богов, самородок металла, упавшего с небес.

При каждом ударе молота по багровой полосе пробегали искрения, слагающиеся в созвездия. Ровно тринадцать ударов наносил Финеес молотом по раскаленному лезвию. Опасно число тринадцать, чревато переходом к нестабильности и взрыву, ибо на единицу превышает полный комплект, божественную законченность созданного Богом мира: двенадцать месяцев и знаков зодиака, 12 колен Израилевых, 12 часов дня и ночи. Число 13 – это число оружия, пресекающего жизни.

Подобно взрыву вылетали искры из-под молота и выжигали волосы на мощной руке кузнеца, но не замечал боли чернобородый и черноликий Финеес, сын Елеазара, внук Аарона. Имя его происходило от египетского «Пинкас», что значило «черноликий», но не потому что родом он был от смешения крови деда его и эфиоплянки (это ложь!), а потому, что солнце пустыни обуглило его лицо до черноты смолы.

Итак, в воскресение на поверхность еще не остывшего клинка была нанесена иероглифика имени и числа архангела Михаэля, а на оборотную сторону – демона Машена. Заворачивались раскаленные слои металла и остывали последовательно в чашах: с водой из источника, с вином, с молоком, с освященным маслом елеем, с очистительной кровью козла и, наконец, закалялось железо в яде пустынных гадюк, смертельней которого нет. До следующей полуночи остывало и отдыхало копье.

В понедельник на пышущих углях вновь добела раскалялось копье, вновь наносились по нему тринадцать ударов молотом, навечно заковывая в слои металла имя архангела Габриэля, а на обороте демона Шамаина, и вновь опускалось острие для закалки в семь чаш – с водой, вином, молоком, кровью, священным елеем и ядом гадюк, чтобы жалило копье врагов, как змея.

Во вторник возникло на клинке начертание числа и символики архангела Самаэля, а на обороте – демона Машона, в среду архангел Рафаэль стал спиной к спине с демоном Ракусом, в четверг Сашиэль сошелся с Зебулоном, в пятницу – Анаэль с Сагуном, а в субботу правит Каффиеэль и нет ему пары в аггельском чине.