Копье судьбы. От Голгофы до падения Рейхстага

«Человеком, не знавшим никакой меры», считал фюрера Константин фон Нейрат, некогда его приятель. Фон Нейрат, бывший вожак гитлерюгенда и гауляйтер Вены, хотел сказать, что воображение Гитлера не имело границ, и это сделало его злым гением.

Вальтер Штайн хорошо понимал, что творится в голове Гитлера. Но даже будущему советнику сэра Уинстона Черчилля по вопросам, связанным с вождем нацистов и его приспешниками, было непросто отыскать следы бедного продавца акварелек. Несколько недель он ходил по излюбленным местам туристов, конечно же заглядывал и в кафе «У Демеля» на Кольмаркет, где впервые увидел Гитлера. Наконец он отправился в книжную лавку, где купил «Парсифаля» с пометками Гитлера. Владелец ее, Эрнст Претцше, услышав про Гитлера, оживился и пригласил гостя пройти в кабинет.

Выглядел Претцше малопривлекательно: лысый горбун, похожий на жабу. Штайну он сразу не понравился. Оказалось, что Гитлер наведывался сюда частенько, но в последнее время куда-то пропал.

«Он знает, что может прийти сюда в любое время, просто чтобы поговорить и немного подзаправиться, — сказал Претцше. — Я иногда покупаю у него книги и всякую мелочовку, чтобы он мог хоть как-то сводить концы с концами». Претцше указал на небольшую стопку книг в углу: «Посмотрите, все в его пометках, исчирканы от начала до конца. Ни одной страницы не пропустил. Мой помощник дал маху, когда продал вам ту книгу».

Штайн увидел работы Фихте, Шеллинга, Гегеля, Шопенгауэра и Ницше. Рядом лежала книга Хьюстона Стюарта Чемберлена «Основы XIX века». Было много трудов по восточным религиям и йоге, а также «Песнь о нибелунгах», «Фауст» Гёте, философское сочинение Лессинга «Воспитание человеческого рода».

На стенах в кабинете книготорговца висели картины самого Гитлера, а его акварельки стояли на каминной полке. Судя по всему, владелец лавки оказывал своему постоянному клиенту покровительство.

Было здесь и еще кое-что интересное. Штайн увидел гравюры с изображением алхимиков и астрологических знаков. С ними соседствовали порнографические рисунки, наводнившие в те годы Вену, как и антисемитская литература.

Почетное место на столе занимала групповая фотография, на ней Претцше стоял рядом с Гвидо фон Листом — основателем оккультной ложи, которая шокировала всю Вену и в конце концов была разогнана. Гвидо фон Лист приобрел известность и как публицист, а его коньком был пангерманский мистицизм. Его братство поменяло крест на свастику и устраивало оргии с сексуальными извращениями и ритуалами, прибегая и к черной магии. Когда все это выплыло наружу, Листу пришлось срочно покинуть Вену, чтобы его не линчевали приверженцы Римско-католической церкви.

На все вопросы о его прошлом и политических симпатиях Вальтер Штайн отвечал уклончиво. Он представился студентом университета и признался, что его удивили столь точные комментарии в побывавшей в руках у Гитлера поэме Вольфрама фон Эшенбаха.

«В некоторых кругах я пользуюсь авторитетом как спец по оккультизму, — заметил Претцше. — К моей помощи прибегает не только Адольф Гитлер. Приходите за советом в любое время».

Чего-чего, а встречаться с этим мерзким пауком, специализирующимся на черной магии, Штайну хотелось меньше всего. То, что ему нужно было, он уже получил: Претцше дал ему адрес Адольфа Гитлера, найти которого теперь не составляло труда.

Вальтеру Штайну пришлось отправиться в ночлежку на Мальдеман-штрассе, где обитал Гитлер. Хозяин заведения сообщил, что его постоялец уехал в Шпиталльам-Драу в связи с наследством, которое ему оставила почившая в бозе тетка, и что неизвестно, останется ли он жить на прежнем месте по возвращении.

Видимо, поездка Гитлера дала хорошие результаты. Через десять дней Штайн еле-еле узнал его. Характерная челка и усы не оставляли сомнений, что это тот же человек, но бородка была аккуратно подстрижена, а над затылком явно потрудился парикмахер. На Гитлере был темный костюм и чистая рубашка, на ногах — новые блестящие туфли.

Прежде чем рассказывать о спорах между Адольфом Гитлером и Вальтером Штайном и вообще об их последующем общении, следует заметить, что никаких записей об этом не сохранилось. О чем они говорили — неизвестно, мы знаем только событийную канву, предмет дискуссии и характер возникших между ними отношений. Когда Вальтер Штайн мне обо всем рассказывал, я еще не предполагал, что возьмусь за эту книгу, и ограничился краткими пометами в своем дневнике.