В отблесках другого, высшего сознания Гитлеру порой виделись его предыдущие инкарнации, однако они не лежали в русле его мыслей. Скорее это были короткие вспышки, не связанные друг с другом: средиземноморские пейзажи юга Италии или Сицилии, сценки с людьми в средневековых одеждах, с оружием и доспехами IX–X веков.
Гитлер часто говорил об оживлении интереса к индуистской идее реинкарнации, но считал все это пустой болтовней, потому что отказывался рассматривать жизнь как «цепь страданий», от которых человечество рано или поздно должно освободиться. Взгляды древних греков на возрождение представлялись ему более реалистичными. Гитлер восхвалял суждения Платона в конце десятой главы его «Республики», где реинкарнация рассматривается как обновление понятия справедливости от жизни к жизни.
Сильное впечатление на него произвело короткое эссе Лессинга «Воспитание человеческого рода». Он любил цитировать один отрывок:
Гитлер в своих комментариях к «Парсифалю» указал на множество завуалированных упоминаний реинкарнации и даже нашел прозрачные намеки на предыдущие жизни некоторых героев поэмы о Граале. Так, волшебница Кундрия была инкарнацией Иродиады, демонической матери Саломеи, которая потребовала отсечь голову Иоанну Крестителю.
Гитлера удивило, что о реинкарнации так открыто говорится в христианской по духу поэме о Святом Граале. До этого он полагал, что ислам и иудаизм (включая христианство, «наследие иудаизма») были среди тех религий, в учение которых закон кармы или что-то подобное не входило.
Адольфу Гитлеру очень хотелось, чтобы среди его прежних инкарнаций оказались какие-нибудь великие люди. Может, он, стоя перед Копьем Судьбы в Хоф-бурге, интуитивно чувствовал, что этот талисман власти уже был в его руках и помогал добывать победы? Не был ли это всемогущий Цезарь или кто-то из великих германских императоров вроде Барбароссы, а может, прославленный готский герой Аларих Отважный?