Копейщики

На бульварах Парижа пышные кроны каштанов теряли последние цветы. Апрель выдался необыкновенно тёплым и сухим. Особняки на Риволи и Сент – Оноре[182] утопали в сирени и цветах каштанов. Над крышей и башнями Нотр-дам де Пари звучал колокол, призывающий легкомысленных и беспечных парижан на вечернюю молитву. Быстро темнело. Лёгкий ветер усилился к ночи, принеся из предместий острые запахи трав и обещание близкого долгожданного дождя. Город притих. Редкие запоздалые прохожие, поглядывая на частые всполохи зарниц, торопились попасть домой до грозы. Цветные витражи церкви Сент-Шапель уже ответили мелодичным звоном падению первых тяжёлых капель начинающегося ливня. Воды Сены отливали чёрным серебром и топили в волнах отражение света редких фонарей.

- В сторону! – По мосту, ведущему на островок Сен-Луи, с грохотом проехала коляска. Кучер осадил лошадей возле небольшого особняка, скрытого от любопытных глаз молодыми вязами. Из коляски вышел сутулый человек во фраке и чёрной плоской шляпе с широкими полями. Он посмотрел на небо и поспешил к открытым настежь дверям. На ярко освещённой лампами лестнице, ведущей внутрь дома, его встретил хромой высокий человек.

Это был Шарль де Талейран – потомок рыцаря Адальберга Перигорского - вассала короля Гуго Капета, министр иностранных дел Империи и советник Наполеона. Взяв под руку гостя и торопливо поднимаясь по лестнице, он что-то шептал ему на ухо.

Приблизившись к двери, они услышали торопливые шаги навстречу. Створки с грохотом отворились. Огромный гвардеец, стоявший на карауле, еле успел отойти в сторону.

- А, вот они, два хитрых лиса, - Наполеон, сверкая глазами, шутовски поклонился. - Заставить ждать императора - что может быть циничнее?

Талейран, зайдя за спину гостя, подталкивал его в комнату.

- Неужели меня почтил своим присутствием сам Ротшильд – банкир королей и король банкиров? Вы в пику мне или в угоду англичанам называете себя Джеймсом?

- Ну что Вы, Ваша милость. К Вашим услугам и для Вас, я – по-прежнему Якоб.

- Ах, вот оно, что… Тогда объясните мне, какого дьявола ваш беспринципный братец Натан снабжает правительство Англии и герцога Веллингтона деньгами?! Вы что думаете, моя полиция не знает о двойном дне ваших почтовых карет? Там в щелях между досками всё чаще сверкает золото, а при быстрой езде слышится мелодичный звон монет.

- Ваше величество! Вы преувеличиваете, - Ротшильд, казалось, ничуть не был смущён таким приёмом.

- Вы хотите сказать, что тайники карет надёжны и изнутри выложены войлоком?

- Нет. Я хочу сказать, что наши хранилища наличных открыты и для Вас.

- Открыты? На каких условиях? Я бы мог иметь ссуды у других ростовщиков в два раза дешевле, чем получаю от вас. Вы хотите оставить мою армию без пушек и ружей, без мундиров и кирас? Чтобы они пугали Веллингтона и австрийцев своим нижним бельём через прорехи в штанах?

Ротшильд не прерывал Бонапарта, позволяя ему захлебнуться придирками и упрёками.

- Именно вашими деньгами англичане подогрели воинственность и темперамент испанцев. На ваши деньги куплены штыки, на которых баски и каталонцы вынесли из Мадрида моего брата Жозефа! Почему австрийцы так быстро оправились от поражения при Маренго, на какие деньги набраны новые рекруты и перевооружена их армия? – казалось, Наполеону нравилось удивлять Ротшильда своей осведомлённостью.

- Сомневаюсь, что Габсбурги, живя на широкую ногу и утопая в роскоши, имеют хотя бы пару золотых талеров на один заряд для пушки… - Наполеон бегал по комнате, заложив руку за отворот мундира. - Талейран! Где вы, старый интриган? Вы думаете, я не знаю ваших дурацких шуток и повторяемых всеми парижанами фраз? Я даже ценю их! Чего стоит хотя бы эта: «Если хочешь вести людей на смерть, скажи им, что ведешь их к славе»! Или: «Война — слишком серьезное дело, чтобы доверять ее военным». Браво, Талейран! Но не обольщайтесь на свой счёт и не прячьтесь за широкой спиной гренадера! Я прекрасно вижу вашу хитрую физиономию! Ответьте мне, почему после Аустерлица наши договорённости с австрийцами не стоят вот этой старой шляпы Ротшильда? Почему я не знаю, где мне ждать удара - с севера через Германию или с юга от Дуная? – Бонапарт, излив свою желчь и раздражение на своего министра, замолчал, переводя взгляд с невозмутимого дипломата на банкира.

Паузу нарушил Талейран. Учтиво поклонившись, вкрадчивым и тихим голосом, как бы подчёркивая неуместность горячности Бонапарта, он заговорил, тщательно подбирая слова:

- Не нужно так волноваться, сир. И не обвиняйте банкиров. Давать ссуды нуждающимся – это их способ зарабатывать на хлеб. Но у нас с Ротшильдами есть соглашение. Они в полтора раза занижают долю золота в слитках, добавляя туда медь. Это для англичан чревато экономическими потерями и финансовым кризисом в будущем.

- К чёрту будущее! Мне не хватает пушек сейчас. Вы сами меня толкаете на Восток. Там огромные просторы, большие людские резервы, новые оружейные заводы. А моим солдатам скоро нечем будет стрелять.