Копенгагенский разгром

Он поднялся из-за стола и двинулся в нашу сторону. Двое его друзей с воинственным видом засучили рукава. Я понял, почему эти трое показались мне знакомыми. Накануне они обедали в таверне напротив. Жан балагурил с хозяином, а тот подозвал этих троих, чтобы и они посмеялись над анекдотами мосье Каню. Я решил, что сегодня они додумались до какого-то оскорбительного смысла этих шуточек со стороны француза. Иначе как было понимать восклицание French-fried-fuck?!

— Джентльмены, мы все уладим! Я вообще-то русский, — сказал я, примирительно выставив вперед ладони.

— French-fried-fuck and Russian duck! — рявкнул в ответ англичанин.

И русские чем-то не угодили этим дурням! Точно драки не миновать… Я поспешил встать из-за стола, но англичанин не по-джентльменски свалил меня на пол ударом в ухо. Не успел я подняться, как новая оплеуха обрушилась на меня. Я бросился на обидчика прямо с пола, протаранил его головою в живот, и мы перелетели через стол. Жалостно верещал мосье Каню. Еще чей-то голос — вероятно, хозяина таверны, — приказывал нам катиться во двор.

Краем глаза я заметил, как с улицы зашел случайный посетитель, увидав потасовку, выпучил глаза и бросился вон.

На меня посыпались новые удары, и я уже смирился с мыслью, что проиграл этот бой, но неожиданно раздался женский голос. Я не разобрал слов, однако прозвучали они столь повелительно, что мордобитие прекратилось. Я с трудом поднялся с пола. Французишка утирал кровоточащий нос, двое англичан замерли посреди зала, а третий — зачинщик — прижался к стене, скосив глаза на изящную женскую ручку, сжимавшую кинжал. Тонкое лезвие упиралось в горло мужчины. Спасительница стояла ко мне спиною, а на ее голове красовалась шляпка с бумажными розами.

— Easy peasy lemon squeezy, — я узнал голос леди Мэри-Энн Фицгерберт.

К моему лицу прикоснулись девичьи ладошки, я перевел взгляд и замер: влажное полотенце к моим ссадинам прикладывала Николь. Я поморщился от боли.

— Позвольте, сударь, помочь вам, — прощебетала она.

Пораженный, я смотрел на девушку и не слышал, о чем говорили леди Мэри-Энн Фицгерберт и наш обидчик, только услышал, как тот представился:

— Мистер Кербишир.

А когда Николь закончила протирать мою физиономию, я увидел, как наша спасительница передала драчуну деньги. Англичанин спрятал монеты в карман, с неприязненной ухмылкой взглянул на меня, затем на мосье Каню и двинулся к выходу, махнув рукою приятелям. Троица скрылась за дверью.

— Николь, — прошептал я.

Но она уже оставила меня и принялась утешать мосье Каню, который каким-то образом умудрился не шибко пострадать в сваре. Зато теперь он заливался соловьем, изъясняясь в нежных чувствах. И Николь не скрывала радости. Я отвернулся от них.

— Леди Мэри-Энн! — позвал я.

— Здравствуйте, Воленс-Ноленс. — Женщина повернулась ко мне. — Случайно проезжала мимо, увидела, как вы входили в таверну…

— И конечно, последовали за мной, уверенная, что придется меня спасать! — с иронией промолвил я.

— Я направила за вами мистера Хадсона. Он вернулся через минуту и поведал нечто занятное.

Леди Мэри-Энн Фицгерберт указала взглядом через мое плечо. Обернувшись, я увидел того самого господина, что заходил в таверну в разгар потасовки. Он кивнул с некоторой опаской, словно предполагал, что я и на него могу с кулаками накинуться. Дама подала ему знак, мистер Хадсон повторил этот знак Николь, и они направились к выходу. Девушка позвала за собою Жана, но тот покачал головой и остался в таверне.

— Благодарю вас, — я поклонился леди Мэри-Энн Фицгерберт. — Благодарю вас. Считаю себя в неоплатном долгу. И буду счастлив оказать вам любую помощь, какую смогу!

— Замечательно! Принимаю ваше обещание! — улыбнулась она.

— Сам не знаю, что на них нашло, — развел я руками. — И что за деньги вы заплатили этому Кербиширу? Я немедленно возмещу ваши затраты!

— Они сказали, что вы заключили нечестное пари, — сказала леди Фицгерберт.

— Пари? — изумился я. — Какое пари? Никакого пари я ни с кем не заключал!

— В том-то и дело. Пари заключил ваш друг, — она кивнула на Жана. — Вчера он заключил пари о том, что вы трижды крикнете официанта, прежде чем догадаетесь сами подойти к буфетной стойке…

Наверное, я сильно изменился в лице, поскольку леди Фицгерберт запнулась и дальнейший рассказ продолжила слабым голосом:

— Мистер Кербишир и его друзья проиграли деньги… А сегодня выяснили, что вы знакомы, а значит, действовали заодно…

Вне себя от гнева я повернулся к мосье Каню. Подлый французишка стал отступать, заламывая руки и причитая:

— Барин, сударь! Не забудьте-с — я в отпуске!

Присутствие дамы сдерживало меня, а то бы от души избил каналью. Я врезал ему в ухо, и он свалился через стул.

— Вот ты и вернулся из отпуска! — рявкнул я.

— Неужели вы не знали?! — воскликнула леди Мэри-Энн.

Я промолчал, но она все поняла по выражению моего лица. Однако открывшаяся истина оказала неожиданное воздействие на женщину. Она с восхищением взглянула на каналью, похлопала в ладоши и воскликнула:

— Браво! Браво! Какой ушлый малый! Good job mister Lob!