Копи Хаджибейского лимана

— Идет, — согласился бандит, — раз такое дело, деньгами не обижу. Я за справедливость. Гад за все заплатить должен! Слово Кагула!

— Кагул? — переспросил брат девушки. — Мы слышали о тебе, говорят, ты людей на деньги не кидаешь. И за своих людей Скумбрии отомстил.

— Оно так, — с серьезным видов кивнул Ка-гул, — а ты, коли разбираешься, то ко мне приходи. Хорошие люди мне завсегда нужны, не хватает их, хороших-то!

— Да что же это такое, в самом деле, — завел было Агоян, но Кагул быстро наставил на него наган и скомандовал:

— Заткнись, мразь!

Затем он забрал ключ у девушки.

Когда сейф был открыт, все ахнули. Снизу доверху он был забит червонцами. Толстые пачки были в банковских упаковках.

— Денег у него нет? Ах ты сука! — сжав кулаки, брат девушки подступил к Агояну.

— А ну ша! Гембель мне тут не за надо, — остановил его Кагул. — Мы ему юшку по-другому пустим. Выгребайте, ребята.

Миг — и бандиты очистили сейф, переложив все деньги в два холщовых мешка. Кагул отобрал пять толстых пачек и всунул их в руки брата девицы.

— Вам, ребята. Заслужили.

На последней полке сейфа лежало несколько коробок с драгоценностями. Бандиты тоже их забрали.

— Это мои украшения, — жена Агояна внезапно выступила вперед. — Это подарки моей покойной матери. Оставьте.

— Мне жаль, мадам, — повернулся к ней Кагул, — но оставлять ничего не будем. Вы вышли замуж за мерзавца. Он вам новые купит. Отойдите, мадам. Не стойте на дороге. И не расстраивайтесь. Скоро ваш муж очухается от сегодняшнего вечера и снова станет воровать по полной.

Бандиты ушли. Брат с девушкой потоптались в дверях. Засунув деньги в карманы куртки, он с ухмылкой сказал:

— Вот оно как вышло... нет, значит, денег...

— Убирайтесь! — почувствовав себя в безопасности, жена Агояна сжала кулаки и буквально бросилась на парочку.

— Не на того собачитесь, дамочка, — оттолкнув ее, хмыкнул брат. — Шлялся бы ваш благоверный поменьше, и вы бы целее были, вместе с денежками. Так шо...

С этими словами они покинули квартиру. Дверь за ними грохнула, как выстрел. Маленький мальчик, сын Агояна, испуганно выглянул в коридор. Все это время он прятался в комнате и боялся войти, слыша злые и раздраженные взрослые голоса. Плюшевый потертый медведь, слишком большой, волочащийся по полу, зацепился лапой за косяк двери. Мальчик тянул его за собой одной рукой. Почувствовав, что медведь застрял, он обернулся, схватил его двумя маленькими ручками и с силой потянул на себя. Медведь отцепился от косяка, и мальчик упал. Он тихонько заскулил, пытаясь привлечь внимание взрослых. Но мать, застыв, все не двигалась с места и не обращала на него никакого внимания.

Ее лицо было совершенно бледным, от него отхлынула вся кровь. Глаза с расширенными до предела зрачками неподвижно уставились в одну точку и напоминали огромные ямы, глубокие и опасные впадины в земной коре, проникающие до центра земли. Это были глаза человека, вдруг увидевшего перед собой что-то настолько страшное, что он не может отойти — так смотрят люди, с глаз которых спала пелена, вдруг, без всякого предупреждения, обнажив настолько пугающую истину, что человеческий рассудок просто не способен ее переварить, преодолеть и вернуться в нормальное состояние, в ту жизнь, которая больше никогда не будет прежней...

Вздыхая, охая и хватаясь за голову, при этом не отрывая трусливого взгляда от раскрытой дверцы сейфа, Агоян не видел этих глаз жены. Он, войдя во вкус, все сильнее принялся стонать и причитать. Но, пораженный наступившей тишиной, обернулся. Мысленно он уже приготовился к скандалу — слезам, истерике, крикам, упрекам, и лихорадочно соображал, как себя ему вести, что говорить.

Но его жена, застыв, смотрела прямо перед собой в одну точку неподвижными, немигающими, не меняющими выражения глазами.

— Не смотри на меня так! — взвизгнул Агоян, не выдержав. От страшного зрелища у него по спине потекла неприятно липкая струйка ледяного пота.

Это было неправдой — женщина смотрела не на него. По ее лицу, разом потерявшим все свои краски, все больше и больше растекалась смертельная бледность. Мало того, оно вдруг начало становиться синюшным — прямо на глазах.

— Ой, голова болит... — вновь попытался пожаловаться Агоян, — я тебе все потом объясню... Брехня все это...

Ответа не последовало. Подхватив дрожащей рукой полу халата, он стал тихонько пятиться к выходу из комнаты, вдруг ставшей такой страшной, и нечаянно натолкнулся на сына. Наступив на медведя, отшвырнул его в сторону. Мальчик заплакал.

— Убери его отсюда! Уведи в детскую! — истерично крикнул Агоян, в голосе которого появились неприятные, визгливые нотки, как у базарной бабы.

Но жена даже не повернула головы. Процедив сквозь зубы проклятие, Давид отодвинул плачущего ребенка в сторону и быстро выскользнул в гостиную. Ноги у него почему-то заплетались. Только тогда женщина медленно повернулась к стене, к раскрытому бандитами сейфу, и потом снова застыла...