Копи царя Соломона

Когда взошла луна, мы пошли дальше, испытывая ужасные мучения от жажды и от невыносимого зноя. Кто не испытал этого сам, тот не может себе представить, что мы вынесли. Мы уже больше не шли, а едва передвигали ноги, шатаясь и иногда даже падая от истощения, и принуждены были отдыхать почти каждый час. У нас едва хватало энергии на то, чтобы говорить. До сих пор Гуд болтал и шутил все время, потому что он был очень веселый малый; но теперь в нем не осталось ни капли веселья.

Наконец, часов около двух, совершенно измученные и телом и духом, мы пришли к подножию этого странного песчаного холма, который с первого взгляда напоминал гигантский муравейник футов в сто вышиной; он занимал площадь чуть не в целую десятину. Тут мы остановились и, мучимые отчаянной жаждой, выпили всю свою оставшуюся воду до последней капли. После этого мы легли. Я уже начинал засыпать, когда услыхал, что Омбопа говорит сам себе по-зулусски:

– Если мы не найдем воды, то все умрем прежде, чем взойдет луна…

Я содрогнулся, несмотря на жару. Близкая возможность такой ужасной смерти отнюдь не приятна, но даже и эта мысль не могла помешать мне заснуть.

VI Вода! Вода!

Через два часа, следовательно часов около четырех, я проснулся. Мучительная жажда снова дала себя чувствовать. Я не мог больше спать. Мне только что снилось, что я купаюсь в быстром потоке, среди зеленых берегов, под деревьями; проснувшись, я снова очутился в безводной пустыне и вспомнил, что, как сказал Омбопа, если мы не найдем в этот день воды, то непременно погибнем. Никакое человеческое существо не может долго жить без воды в такую жару. Я сел и принялся тереть свою нахмуренную физиономию шершавыми руками, с пересохшей от зноя кожей. Губы у меня засохли и запеклись, веки точно склеились, и только после сильного трения мне удалось с усилием открыть глаза.

Как только мои спутники проснулись, мы стали держать совет. У нас не оставалось ни одной капли воды. Мы трясли и опрокидывали свои фляжки, лизали пробки, но все напрасно: они были сухи, как щепки. Гуд вытащил бутылку водки, которая была у него на попечении, и смотрел на нее с жадностью, но сэр Генри поспешно отнял ее, потому что спиртные напитки только ускоряют катастрофу в подобных обстоятельствах.

– Мы непременно умрем, если не найдем воды, – сказал он.

– Если верить карте старого Сильвестры, она должна быть где-то поблизости, – заметил я.

Но мое замечание никому не доставило особенного удовольствия.

Для всех было очевидно, что этой карте нельзя доверять. Забрезжила заря, и пока мы сидели, смущенно поглядывая друг на друга, я заметил, что готтентот Вентфогель встал и пошел, не спуская глаз с земли. Вдруг он остановился, испустил странное гортанное восклицание и указал на что-то у себя под ногами.

– Что там такое? – закричали мы и все разом вскочили и подбежали к нему.

– Ну, – сказал я, – это довольно свежий след гну. Что же из этого?

– А то, что гну никогда не уходят далеко от воды, – отвечал он по-голландски.

– Правда, я совсем об этом забыл. Ура!

Это маленькое открытие вдохнуло в нас новую жизнь; удивительно, право, как человек в отчаянном положении цепляется за малейшую надежду и притом сейчас же чувствует себя чуть ли не счастливым. В темную ночь приятно увидеть хоть одну звездочку.

Между тем Вентфогель поднял свое курносое лицо кверху и начал нюхать горячий воздух, ни дать ни взять старый баран, который чует опасность. Вдруг он сказал:

– Я чую запах воды!

Тут мы просто возликовали, так как прекрасно знали, какое удивительное чутье у этого дикого народа. Как раз в эту минуту солнце взошло в полном блеске, и нашему взору представилось такое величественное зрелище, что на время мы даже забыли свою жажду.