Копи царя Соломона

– Если вы так полагаете, сэр Генри, тогда лучше сразу покончим с этим. – Я сунул записную книжку в карман и поднялся, чтобы уйти. – Мне не по душе, когда меня принимают за человека, который лжет и хвастает перед приезжими своими якобы необычайными охотничьими приключениями.

Куртис тоже встал и с виноватым видом сказал, опустив свою большую руку мне на плечо:

– Простите великодушно, мистер Квотермейн. Мы не хотели вас оскорбить, просто ваш рассказ уж слишком необычен… Мир?

– Как только мы прибудем в Дурбан, вы увидите подлинную карту и документ. – Я несколько успокоился и снова сел. – Но ведь не это главное… Ваш брат… Я знал его слугу Джима, который отправился вместе с ним. Это очень умный туземец родом из Бечуанленда, к тому же отменный охотник. Я видел Джима в то утро, когда мистер Невилль готовился к отъезду. Слуга сидел рядом с моим фургоном и резал на доске запас трубочного табака в дорогу…

Сэр Генри напряженно ловил каждое мое слово.

«Джим, – спросил я, – куда это вы собрались? За слонами?» – «Нет, баас, – хмуро отвечал он, – мы с белым господином идем на поиски кое-чего получше, чем слоновая кость…» – «А что же это такое? Золото?» – «Нет, нечто еще более ценное…»

Джим как-то странно усмехнулся, и я больше не задавал вопросов, даже отвернулся, потому что не хотел показаться чересчур любопытным. Однако, признаться, он меня сильно заинтриговал. Вдруг Джим перестал резать табак.

«Баас!..» – тихо проговорил он. «Да, дружище, в чем дело?» – отозвался я. «Мы отправляемся за алмазами. Ты слышал когда-нибудь о Сулеймановых горах?»

Я подошел поближе и утвердительно кивнул.

«А баас знает, что там есть алмазы?» – «Разное болтают, Джим». – «Это не болтовня… Я когда-то знал женщину, которая пришла из тех краев со своим ребенком и добралась до Наталя. Она сама рассказывала мне об этом. Теперь ее уже нет в живых», – упрямо произнес он. «Твой хозяин пойдет на прокорм хищным птицам, если не откажется от затеи добраться до страны Сулеймана… Да и тобой они тоже полакомятся, старина…» – мрачно буркнул я.

Он с вызовом взглянул на меня: «Всякое может быть. Человеку все равно суждено умереть. А мне хотелось бы попытать счастья. К тому же здесь скоро перебьют всех слонов…»

Спустя полчаса я увидел, как фургон Невилля тронулся в путь. Вдруг Джим спрыгнул с козел и подбежал ко мне.

«Послушай, баас, – торопливо пробормотал он, – не хочу уезжать, не попрощавшись с тобой, потому что, пожалуй, ты прав: обратно мы не вернемся…» – «Так твой хозяин в самом деле собрался в Сулеймановы горы или ты соврал?» – «Нет, – ответил Джим, – так оно и есть. Господин сказал, что ему нужно во что бы то ни стало раздобыть денег, – так почему бы не попытаться разбогатеть на алмазах?» – «Погоди-ка, Джим, – проговорил я, – я дам тебе записку для твоего хозяина, но поклянись, что вручишь ее ему только тогда, когда вы достигнете Айнайти, что в ста милях отсюда…»

Он терпеливо ждал, пока я наспех писал на клочке бумаги: «Пусть тот, кто пойдет туда, восходит по снегам, лежащим на левой Груди Царицы Савской, пока не доберется до самой ее вершины. На северном склоне начинается Великая Дорога, проложенная Соломоном».

«Джим, – я протянул ему свернутый вчетверо листок, – когда ты будешь отдавать записку своему хозяину, скажи, что он должен точно следовать этому совету. Помни: ты не должен передавать ее сейчас, потому что я не хочу, чтобы он повернул обратно и стал задавать мне такие вопросы, на которые у меня нет ни малейшего желания отвечать. А теперь беги, дружище, фургона уже почти совсем не видно…»

Я долго смотрел им вслед. Вот и все, что мне известно о вашем брате, сэр Генри. Но боюсь, что…

– Мистер Квотермейн, – прервал меня Генри Куртис, – я принял решение отправиться на поиски брата. Следовательно, я пройду по его пути до Сулеймановых гор, а если потребуется, то и дальше. Пока не отыщу Джорджа или не узнаю, что он погиб. Вы готовы последовать за мной?

Признаюсь, это предложение не только ошеломило, но и напугало меня. Ввязаться в такое предприятие – почти наверняка обречь себя на гибель. Кроме того, уж не говоря обо всем прочем, я должен был помогать сыну и поэтому не мог позволить себе так скоро свести счеты с жизнью. Вот почему я твердо произнес:

– Благодарю вас, сэр Генри, за доверие, однако вынужден отказаться. Я слишком стар для того, чтобы принимать участие в столь сумасбродных затеях, которые, несомненно, окончатся так же, как окончились для бедного португальца. У меня есть сын, который нуждается в моей поддержке, и я не имею права рисковать.