Копи Царя Соломона. Сценарий романа

– Собирался вот на Саяны, да ключи запамятовал где, – говорит голос.

Он очень похож на голос куплетиста-юмориста из советского кинофильма «Покровские ворота». Митя улыбается умильно, держит герань. Крупно – герань из глазка. Митя смеется.

– Старичок, ты думал, кишиневские грабители говорят голосом инженера «Счетмаш», Мити Ольшанкенштейна? – говорит он.

– Ха-ха-ха-ха, – смеется голос за спиной.

Звякание ключа в замке. Митя чуть вдыхает. И протягивает горшок с геранью в сторону двери. Та приоткрывается. Крупно – маски-чулки на головах бойцов засадного полка (такой был у Донского еще во время Куликовской битвы, так что евреи многому научились у русских, Солж был прав в монументальном труде про «200 лет вместе» – В. Л.).Вращаются глаза…

Лестничная клетка. От двери в сторону Мити стремительно несется что-то металлическое – это альпеншток, в Кишиневе 60—х вообще был очень развит туризм, – и втыкается прямо Мите в лоб.

Крупно – пораженное лицо Мити, который заваливается спиной вниз.

Еще крупнее – глубина, на которую альпеншток вошел в кость лба Мити. В голове несчастного – почти все острие. Это великолепный удар. Но именно он и губит обладателя альпенштока. Тот – сухонький, подвижный мужчина, больше похожий на подростка, – одним прыжком появляется из-за двери, и, ухватившись за альпеншток, выдирает его из головы несчастного Мити. Но так как орудие засело в голове жертвы очень глубоко, сразу сделать это у убийцы не получается.

Показан сухонький Анатолий, который стоит на карачках над камерой – мы видим его как бы глазами уже мертвого Мити, – и дергает изо всех сил рукоять альпенштока. У него выражение лица человека, который решил сыграть в лотерею на деньги, вырученные от продажи квартиры, и уже понял, что у него вряд ли что-то выгорит, но еще надеется на чудо…

Анататолий совершает два рывка, после чего мы видим множество рук, ухвативших его за плечи.

Лицо Анатолия моментально становится спокойным.

Он сам, без какого-либо принуждения, встает, поворачивается, идет в квартиру, – руки на нем, но видно, что просто контролируют, не понуждают, – заходит в комнату, берет табуретку, ставит под люстрой, идет в балкону (руки на нем все время) берет оттуда моток веревки, – видно, что человек реально собирался сбежать в Саяны, – делает петлю… Закидывает на люстру. Говорит в камеру (лицо крупно) :

– Уже можно?

Ему отвечают. В момент ответа выражение лица меняется с обреченно-стоического, как у Петрония, которого никто, впрочем, в момент смерти не видел, до протестующего – как у молодого человека, у которого нашли рак, причем не только нашли, но еще и сообщили об этом.

– Гуревич, не все сразу, – отвечают ему.

– Где Арик? – говорят ему.

…крупно – лицо девушки на больничной койке. Она осунулась, спит, но во сне вздрагивает…

…крупно – лицо Анатолия, оно все красное, кровь, синяки, раскрытый в беззвучном вопле рот без зубов вообще, один из людей с чулками на голове, держит в руках что-то типа клещей (с учетом того, что это НИИ, СССР, и т. п – пусть будут пассатижи – В. Л.).

…крупно – уже подсушенный, мумифицированный трупик кошки…

Ни одной мухи. Блестит глаз мертвого животного…

Блеск…

***

Камера отъезжает и мы видим, что это река, ночь, блестит отсвет Луны на воде…

По реке сплавляются несколько байдарок. Люди в них выглядят типичными туристами КСП-шниками, видны рюкзаки, гитары, у всех дебильные лица сотрудников НИИ, которые забили наконец на раздачу кур и обсуждение кто кому вдул – чем НИИ и занимались, – и поехали непосредственно вдувать на природу. Но женщин нет. Всего в байдарках 7 человек и это – все, кто убивал Ребе и Люсю. Тихий плеск весел, тьма. Потом – яркое пламя костра. Вокруг – все семеро. В руках Эфраима – гитара. Он берет аккорды.

– Сколько нам еще грести-то? – спрашивает кто-то.

– Три дня, чтобы полноценный туристический маршрут, – говорит Копанский, мрачно разглядывая кровавые пузыри на ладонях.

Ставит в огонь консервные банки. Показано, как сгорает, пузырясь из-за краски, обертка на банках. Буквы «Завтрак туриста», веселая рожица поросенка… По контрасту с ней лица у самопальных туристов грустные, усталые.

– Эх, ребята, вот жизнь будет, когда сокровища найдем! – говорит кто-то мечтательно.

– Уедем в Израиль, создадим кибуц, создадим настоящее социалистическое государство! – говорит другой.

– Да ну их, с их социализмом, – говорит кто-то.

– Не говори так, Иннокентий! – возражает Эрлих.

– Социализм это будущее мира, – говорит он.

– Я Ленина уважал, уважаю и буду! – говорит он, не прибавив, почему-то, «уважать» к слову «буду».

– Ну, старичок, – говорит кто-то.

– Ну, Ленин…

Все понимающе пожимают плечами. Ясен пень, как бы говорят лица собравшихся. Ленин здесь в авторитете, это очевидно. А что они хотят уехать из СССР, который он создал, так… это все не так пошло после смерти вождя.