Копи Царя Соломона. Сценарий романа

Снова пепелище. Резво тормозит машина. Выскакивают люди в форме, открывают дверцу, вытаскивают оттуда священника. К нему подходит Петреску. Молча треплет по плечу. Над мертвым селом появляется вертолет. Он барражирует (я не знаю, что это такое, но обожаю, как и «экзистенциализм» – В. Л.).Капитан смотрит на священника, вроде бы собирается что-то сказать, но потом, слегка покачав головой, поворачивается и идет к автомобилю, говорит что-то в рацию. Священник смотрит на пейзаж: вороны, пепел, дым, мертвые улицы, река вдали, – взгляд невидящий, и потом вдруг идет к церкви. Снимает с себя большой золотой крест – какими обычно жж-юзеры, хипстеры, читатели «Афиши» и педерасты (напоминаю, что все это одно и то же – В. Л.попрекают Православную церковь и с какими обычно обожают фотографироваться воцерковленные педерасты, – и начинает размахивать им. По сути, использует крест вместо кадила. (Почему? Спросите у него. А вообще – человек-то в шоке, да и кадило сгорело – В. Л.Все, кроме него, замирают, глядят с недоумением.

Крупно – летающий на цепи крест.

– Многомилостиве и Всемилостиве Господи, Владыко и Судие живых и мертвых, – говорит священник.

…над стогом взлетает вверх сено, мы видим поднятую к небу женскую руку с растопыренными пальцами…

–… дивный и неисповедимый в судьбах Своих Боже наш! – говорит священник.

…пальцы сжимаются – медленно и сильно – в кулак, рука дрожит…

– Ты зриши печали, скорби и болезни, обдержащия ны зело, и воздыхания наша слышиши, и гласу нашему внемлеши, – говорит священник.

…рука вновь раскрывается – как цветок солнцу, и Солнце и правда, пусть и краешком, показывается над полем, – и медленно опускается, мы опускаемся с ней вниз, на спину мужчины, и рука опускается по этой спине, и оставляет след – пять глубоких царапин…

– Како убо во многих скорбех наших обрящем утешение и покой душам нашим, аще не Твоим благопоспешеством, Всесильне Спасе наш, Ты бо еси Бог наш, и разве Тебе иного не знаем, – говорит священник.

…спецназовцы и водители скорой помощи, по одному, сходятся к месту, где висит колокол, и снимают шлемы, шапки, фуражки… вьется над пепелищем дымок…

– Приими, Человеколюбче Господи, молитву нашу, юже приносим Тебе от всего сердца нашего и от всея души нашея, – говорит священник.

– Веси, Господи, яко не довольны есмы достойную принести Тебе молитву; но Сам, Всеблагий, научи нас, како подобает молитися Ти, – говорит священник.

Он меняется буквально на глазах, это уже уверенный в себе человек, который исполняет свой долг: как Натан и Иеремия, которые убивали людей, как капитан Петреску, который ловил людей, которые убивали людей, как Лоринков, который трахает женщину, потому что он мужчина. У всех них одно и то же выражение лица – человека, который делает, что должно. По ходу молитвы за усопших камера постепенно спускается вниз, и мы начинаем глядеть на священника снизу вверх (как, в принципе, и надо смотреть на хорошего священника – В. Л.

– Согрей сердца наша теплотою Духа Твоего Святаго, да не тща будет молитва наша за души от нас преставльшихся раб Твоих, – говорит священник.

–… и даждь убо нам со дерзновением и неосужденно смети призывати Тебе, Небеснаго Бога Отца, – говорит он.

–… яко Ты еси упование наше и прибежище; припадаем пред Тобою, – говорит священник.

…мужчина медленно ведет пальцем по лицу Натальи, та, зажмурившись, слегка дрожит… палец обводит губы… Наталья раскрывает рот – о, эти американские зубы, – и слегка прикусывает палец. Начинает бесстыже, в общем-то, его сосать. Открывает глаза…

–… Троице покланяемый и прославляемый Боже наш, и Тебе единому приносим молитву нашу в скорбех и болезнех наших, в радости и печали, – говорит священник, и мы видим, как над стогом поднимается, с вытянутым носком, нога девушки.

–… яко ты еси утешение наше, радование наше, сокровище наше и жизни нашея Податель: от Тебе бо исходит всяко деяние благо и всяк дар совершен, – говорит священник, и нога медленно – медленно сгибается в колене…

–… сего ради дерзаем взывати к Тебе нашими бренными устнами: услыши нас, Боже, услыши нас грешных, молящихся Тебе; приклони ухо Твое к молению нашему и вопль наш к Тебе да приидет, – говорит священник, и мы слышим дикий, Настоящий, крик Натальи.

–… приими, Преблагий Господи, молитву нашу за души усопших раб Твоих, яко благовонное кадило, Тебе приносимое, – говорит священник, и собравшиеся крестятся…

–… отжени от нас весь помысл лукавый; созижди в нас, Боже, сердце чисто и дух сокрушен; всели в нас, Боже, корень благих страх Твой в сердца, – говорит священник, и мы видим те тела, которые не сгорели…

–… наши; виждь слезы наши, виждь сетование наше; зри скорби наша, зри горько плачущих о преставльшихся к Тебе рабах Твоих, – говорит священник, и мы снова видим стог, и снова слышим дикий вопль.