Копи царицы Савской

Монаху подобало выслушать покаяние с бесстрастием и смирением, однако он слишком увлекся. Он ведь тоже был одним из авантюристов, прибывших в Софалу не по велению сердца, а влекомых алчностью. Даже сутана не уберегла его от соблазна быстрого обогащения. Ведь сам Васко да Гама считал Софальскую гавань легендарной страной Офир, откуда царь Соломон черпал свои баснословные богатства. Великий мореплаватель знал, что говорил, называя эти берега владениями царицы Савской. Где-то здесь, в глубине лесов за фортом, прячутся неиссякаемые золотоносные рудники...

– Его покарала десница Господня... – вырвалось у больного. – Он сам... убил одного араба... из-за той же бляшки. Араб хвастался... что знает тайну... царицы Савской... и показывал бляшку... Хотел, чтобы мы... помогли ему отыскать... рудник...

– Значит, твой друг убил того араба... и отобрал у него бляшку?

– Да... а потом я... поступил так же с ним... Жадность затмила... мой разум...

– Ты сожалеешь о содеянном?

– Со... сожалею...

– Господь простит тебя!

Лицо умирающего просветлело – грех его будет отпущен и он избежит адских мучений.

– Где же сей злополучный предмет, из-за которого ты чуть не погубил свою душу? – спросил монах.

Но ему не суждено было получить ответа. Лежащий перед ним человек потерял сознание и вскоре скончался. Доминиканец до последней минуты находился рядом, читая молитвы во имя спасения несчастного. Когда же тот вытянулся и затих, монах воровато оглянулся на дверь и, отбросив всякий стыд и страх заразиться опасной болезнью, ощупал покойника и обшарил его постель. Бляшку больной держал под подушкой, боясь таких же нечистых на руку людишек, как сам. Вещица была зашита в кожаный футляр вместе с портретом молодой дамы, выполненным на миниатюрном овале, покрытом лаком.

– Две красотки не могут претендовать на сердце одного мужчины! – ухмыльнулся монах, любуясь драгоценной добычей. – Я облегчу вашу участь!

Золотую бляшку он спрятал под сутаной, а портрет положил у изголовья покойника.

– Мародерствуешь?! – С этим позорным обвинением на устах в комнату ворвался человек, который подслушивал под дверью.

Доминиканец, ни слова не говоря, метнулся прочь. Но приятель усопшего не собирался его отпускать. Они сцепились. Монах яростно сопротивлялся, однако почувствовал, что его противник сильнее, и решил пойти на хитрость.

– Обыщи меня и убедишься, что я ничего не взял, – прохрипел он. – Я не стану чинить отпор!