Копья и пулеметы

Город Лакнау. Мальчик-индиец, сопровождавший дряхлого старика, бросился в ноги британскому офицеру, умоляя о пощаде. «Офицер вынул револьвер и приставил его к голове несчастного просителя… Осечка. Он взвел курок – снова осечка; снова взвел, и еще раз оружие отказалось подчиниться. В четвертый раз – три раза у него была возможность смягчиться – доблестный офицер преуспел, и кровь мальчика хлынула к его ногам». Его английские солдаты, правда, кричали «Позор!», выражали негодование «громким криком», но никто, разумеется, не помешал – как же, хваленая британская дисциплина. Как и многое другое, эти сведения взяты из книги английского автора…

В некоторых местах, чтобы не возиться с эшафотами, при повешении в качестве живых эшафотов использовали слонов – очередное британское грязное ноу-хау, на которые они большие мастера. Но страшнее всего, мне думается, была процедура, самими англичанами названная «дьявольский ветер»: человека привязывали спиной к дулу пушки и выстрелом разносили в клочки. Смерть мгновенная, но жуткая. Изобрели это не во время сипайского восстания – еще в 1761 г. такую казнь применил генерал Гектор Мунро к участникам подавленного им восстания сипаев. Правда, этих казней он совершил «всего» двадцать пять, а его последователи – гораздо больше. Знаменитый русский художник Верещагин нарисовал картину на этот сюжет и весьма неосмотрительно привез ее на выставку в Лондон, откуда она вскоре таинственно исчезла. Устроители выставки разводили руками, а хваленый Скотленд-Ярд так и не отыскал ни пропажи, ни похитителей.

Правда, вернувшись домой, Верещагин написал копию, которую мы можем видеть и сегодня – уж простите темного, не знаю, в каком именно музее, а гуглить было лень.

(Объективности ради нужно уточнить: по некоторым источникам, «дьявольский ветер» англичане не сами придумали, а заимствовали у Великих Моголов, применявших эту казнь еще до английского завоевания.)

Между прочим, по достоверным источникам, на это интересное зрелище в немалом количестве приходили полюбоваться английские чопорные, благонравные дамы и девицы. Они только брали с собой кружевные зонтики, чтобы не забрызгало очень уж сильно пятнами крови – значит, стояли совсем близко. Милые, благовоспитанные дамы и девицы, наверняка в жизни кошку ногой не пнувшие, грубого слова не промолвившие розовыми устами.

Поскольку никак не стоит изображать всех англичан в Индии черной краской, опять-таки объективности ради нужно отметить, что генерал-губернатор Индии лорд Каннинг к «ястребам», жаждущим крови, крови и еще как можно больше крови, никак не принадлежал. Наоборот, он выступал за то, чтобы вина каждого взятого в плен мятежника рассматривалась персонально. Тех, на ком нет вины за убийство мирных граждан, следует, попросту разоружив, отпускать по домам. И уж безусловно не обрушивать репрессии на мирное индийское население поголовно. Чем больше крови невиновных прольют англичане, тем сильнее будет к ним ненависть.

Каннинг писал королеве: «За рубежом распространились настроения жестокости, мстительности, причем даже среди тех людей, которые по долгу службы должны подавать хороший пример. Трудно смотреть на все это без горького чувства стыда за некоторых наших соотечественников. Не найти даже одного человека из десяти, который бы сказал, что постоянные казни и расстрелы сорока или пятидесяти тысяч человек могут быть преступлением, а не правомерным действием против мятежников».

Правда, ни войскам Ост-Индской компании, ни тем более присланным из метрополии он был не командир. Так что по-прежнему горели деревни, сплошь и рядом с запертыми в домах жителями, грохотали пушки «дьявольского ветра». После взятия Каанпура бригадный генерал Нил заставил пленных слизывать кровь своих жертв с городских стен…

Каннинг все же издал резолюцию, согласно которой взятые в плен сипаи должны были наказываться не скопом, а за конкретную вину. И сорвал планы английских церковников по массовому (насильственному, как легко понять) обращению индуистов в христианство. А планы были грандиозные: самые фанатичные проповедники даже собирались ликвидировать индуизм полностью. Еще в 1857 г. баптистский священник Сперджен, выступая в Лондоне перед двадцатитысячной толпой, неистовствовал: «Религия индийцев – это не более чем масса крайних непристойностей, которые только можно вообразить. Божества, которым они поклоняются, не имеют права даже на крупицу уважения. Их вероисповедание требует всего, что является порочным, и мораль требует прекратить это».

Ему вторило Лондонское миссионерское общество, заявившее: «Идолопоклонство (т. е. индуизм. – А.Б.) и мусульманство вкупе с принципами и духом Магомета выказали свой истинный характер, который можно понимать только так, что он достоин лишь страха и ненависти».