Копья летящего тень

Пути назад не было! Проход постепенно сужался, воздух становился все более и более теплым. Лилиан сняла свитер, она просто обливалась потом. Не решаясь оглядываться назад, она шла и шла, нагибаясь все ниже и ниже, пока наконец ей не пришлось сесть на корточки. Узкое пространство впереди нее дрожало от зноя, дышать было почти невозможно. С трудом добравшись до очередного поворота, Лилиан увидела огонь… Да, впереди пылало яркое пламя, и ей предстояло двигаться прямо туда! Проем стал настолько узким и низким, что Лилиан пришлось лечь на горячий каменный пол. И она с шумом вдыхала в себя знойный, обжигающий легкие воздух. Она задыхалась… Ее ноги уже придавливала наступающая сзади стена; собрав последние силы, она подползла еще ближе к огню…

Может быть, сгореть было еще хуже, чем умереть под каменным прессом?

— Тебе жарко, Лилиан? — услышала она хорошо знакомый, змеино-вкрадчивый женский голос. — Ты хочешь пить? Ха-ха-ха!!!

Ровный, без тени человеческого чувства голос Галины Борисовны Мариновой! Она была где-то рядом, где-то здесь, она наслаждалась мучениями Лилиан.

— Подползи поближе к огню, поближе… — не унимался издевательски-бесчувственный голос. — Ведь тебе ничего другого не остается!

Внезапно голос пропал, заглушенный душераздирающим мяукающим воплем. И, уже теряя сознание, Лилиан почувствовала на своем затылке крепкие звериные зубы… «Вот и все…» — успела подумать она и провалилась в тишину.

Но какая-то бодрствующая часть ее сознания зафиксировала, что крепкие звериные челюсти взяли ее затылок осторожно, даже не поцарапав кожи, и потащили ее по вновь открывшемуся проходу обратно.

Лилиан пришла в себя оттого, что кто-то тыкался в ее лицо, то с одной, то с другой стороны, касаясь щек, глаз, губ, носа… Кто-то вылизывал ее! Язык был большим, теплым, шершавым. Лежа на каменном полу в полутемном коридоре, Лилиан открыла глаза и увидела над собой большую, рыжую, пушистую кошку с кисточками на стоящих торчком ушах и со светлыми бакенбардами.

Рысь! Хищные, бронзово-желтые глаза с вертикальными щелками зрачков, страшные, загнутые вовнутрь клыки… И эта огромная кошка, жмурясь и урча от удовольствия, зализывала раны и царапины Лилиан!

Издевательских голосов больше не было слышно, и при малейшем шорохе рысь скалила зубы и угрожающе рычала.

«Наверное, я ее добыча…» — подумала Лилиан, снова закрывая глаза. Ей страшно хотелось пить.

«Я могу принести тебе одну каплю… — услышала она в самой себе голос —…одну-единственную каплю…»

Резко прыгнув в сторону, рысь скрылась в темноте, но вскоре опять появилась, осторожно неся в зубах узкий, продолговатый предмет. Она держала его в зубах до тех пор, пока Лилиан не взяла его. Рог! Старинный, приспособленный для питья рог. И на самом его дне была капля какой-то влаги. Лилиан поднесла рог ко рту, капля жидкости попала ей на язык и… Ее обожгло! Нет, это была какая-то ни с чем не сравнимая свежесть… Мысли Лилиан мгновенно прояснились, дыхание стало свободным и мощным, она почувствовала во всем теле упругость, жажду движения.

«Что это было?» — подумала она, садясь на каменный пол.

«Мед Поэзии… — ответил ей внутренний голос. — За последние пятьдесят лет Бегущей По Волнам удалось собрать одну-единственную каплю…»

Рысь сидела рядом, высунув кончик розового языка. Лилиан показалось, что она улыбается.

«Эти помешанные на материализме людишки, время от времени проникающие сюда, очень боятся меня… — продолжал внутренний голос, — но я не могу уследить сразу за всеми, при всей моей сноровке и подвижности…»

До Лилиан наконец дошло, что она беседует с сидящей возле нее рысью.

«Как ты попала сюда?»