Копья народа

Медленно уходили томительные часы. Он едва мог шевелить мягкими, как хлопок, руками. В голове неясные обрывки мыслей, серые, как ночной туман. Уставшее сердце с трудом толкало тяжелую кровь. Голова камнем легла на бугорок. Подбородок врезался в землю. Глаза изредка открывались, смотрели вдоль ствола винтовки.

Тень парашютиста появилась уже с другой стороны пня. Враг не спал. Тень шевелилась, медленно, осторожно, почти незаметно. Бонга хотел, жаждал увидеть парашютиста. Тогда один только выстрел — и можно спать, спать, спать! Сон катился в него, как неудержимый поток в накатанное ложе. Бонга испытывал блаженство. Он лежал на поверхности большой черной реки, и она несла его по течению, плавно покачивая на волнах. Он видел черное дно. Большие черные рыбы проходили совсем рядом, не боялись. Бонга удивился, что он дышит, не вынимая головы из воды. Приятно покачиваться на волнах и плыть куда-то. Но что за грохот впереди? Это водопад. Грохот то усиливался, то затихал. К берегу! Бонга хотел поднять руку, но руки не было. Он изо всех сил дернул ногами и поднял голову. Перед ним, залитый зеленоватым лунным светом, чернел пень. Константно храпел. Густые переливчатые ноты то усиливались, то затихали. Спит! Вот он, долгожданным момент! Солдат бормотал что-то, сопел, свистел носом. А может быть, он притворяется? Бонга не знал, на что решиться. Ведь если солдат спит, нужно действовать, иначе враг наберется сил. А если это ловушка? Враг тоже в тяжелом положении. Он не знает, жив ли Бонга. Ну что же, пусть он убедится, что Бонга погиб. Рисковать нельзя.

Он закрыл глаза, напряженно слушал. Храп иногда стихал, тогда доносилось ровное глубокое дыхание. Но Бонга не верил. Враг хитер.

Долго слушал Бонга. Но не может туг столько времени притворяться! Несколько шагов по болоту. Другого такого случая может и не быть.

Бонга открыл глаза и застыл от удивления. Константино стоял рядом с пнем в ярком свете луны, пригнувшись, словно зверь, готовый к прыжку. Не переставая похрапывать, он пятился от островка.

Сдерживая дрожь в руках, Бонга стал медленно наводить винтовку.

Константино ступил в глубокий мягкий ил, нервно оторвал двух пиявок, присосавшихся к руке. Тина предательски всхлипнула. Только одна минута нужна, чтобы уйти. Одна минута.

Парашютист боялся двигаться. Страх захлестывал его, непомерной тяжестью вдавливал в дно его ноги. Не может он, Константино, умереть. Он жив, смотрит, дышит.

Из черноты кустов выскочил огненный язычок, лизнул лунный свет. Константине не слышал выстрела. Он медленно, поддерживаемый болотом, погрузился в топь.

Бонга не почувствовал радости и сам удивился этому. Серая гора навалилась, придавила налитую свинцом голову к земле. Сознание покидало его, Он ткнулся лицом в бугорок и заснул. Все умерло в нем. Только тяжелое, набухшее усталостью сердце продолжало работать…

Бонга проснулся. Словно стая фламинго, над золотым горизонтом плавали легкие розовые облака. На далеком лесистом берегу двигались африканцы с винтовками. Среди них были и солдаты. Нет, это не войска, Бонга узнал партизана с деревянным диском в мочке уха, приходившего в его хижину. Впереди всех, поставив ногу в ботинке на кочку, стоял человек с широким носом. Тот, кто допрашивал его в мертвом селении. На груди его висел автомат. Это друзья! Люди громко перекликались. Их было много. Они пришли на помощь.

Бонга подошел к Фиви.

— Зонде ушел за доктором, — ответил Бонга на ее молчаливый вопрос и отвел глаза в сторону, — Партизаны пришли за тобой.

Пламенел край неба. Начинался новый день.