Копия (СИ)

— Да? А сразу и не скажешь, — Тами подошел к умывальнику и принялся тщательно мыть руки. — Так тупят только малолетки. Не с кожи срезать нужно, — добавил врач совсем другим тоном, глядя в глаза Хели, — и не скальпелем. А спецов по мозгам у нас тут нет, а те, кто есть… не советую обращаться, если не хочешь всю оставшуюся жизнь слюни пускать и под себя срать. Если ты мужик — справишься сам, сдохнешь — значит, зря я тратил на тебя время.

— Понял, — направляясь к двери, сказал Хели, — завтра в это же время?

— Да, — не поворачиваясь, бросил врач.

Медленно бредя к своей ночлежке, Хели размышлял над, казалось бы, простым вопросом: почему Аргос позволил ему вернуться? Не продал в бордель и даже не стер память. И Аврора… Блонди прекрасно знал, сколько стоит эта монета в Кересе, и явно не просто так положил ее в карман бывшего питомца. Аргос сделал все, чтобы сохранить Хели жизнь, дал шанс не сдохнуть от голода, до тех пор пока… Не позовет обратно?

Ведь он не сам решил избавиться от пэта! В это Хели не поверил бы никогда, он знал, чувствовал, что блонди получал от секса настоящий кайф, удовольствие мелькало в стальных глазах не раз и не два, особенно когда Хели сопротивлялся или делал вещи, которые не разрешены пэту — например, хватал Аргоса за волосы или выбивал у него коммуникатор. В те ночи блонди бывал особенно страстен и неутомим, смешанное с болью удовольствие, которое он дарил пэту, становилось настолько острым, что к утру Хели бывал совершенно обессилен, но не жалел никогда.

И даже бурчание Поло, помогавшего устранить последствия бурной блондиевской страсти, не раздражало и не вырывало из приятного полузабытья. В это состояние монгрела погружал только Аргос. Ни один из бывших любовников не выдерживал никакого сравнения с блонди, и Хели был больше чем уверен — не выдержит никто, никогда. И сегодняшний секс с доктором только превратил догадки в уверенность — лишь закрыв глаза и представив на месте Тами Аргоса, Хели смог кончить, но это не было и в половину так хорошо, как в Эосе.

Эос… Хели отдал бы все, чтобы снова оказаться в апартаментах блонди, черт, он даже обрадовался бы постной физиономии Поло! А что если… не ждать, пока Аргос его позовет, а вернуться самому? Проникнуть в Эос тайно, отсутствие петского кольца и идентификатора гражданина только сыграет на руку.

Быть того не может, чтобы в охранной системе не имелось ни одной лазейки! Нужно только отыскать того, кто сумеет их найти, и начать с пары вопросов, которые можно задать тому же Тами. Сэкономленные деньги пойдут на оплату хакерских трудов, да и собственное тело лишним не будет, раз уж оно привлекло блонди, значит, послужит и тут.

Если он вернется сам, то уже не будет купленным пэтом, а значит — Аргос не нарушит новых запретов Юпитер и не пострадает. Да и вообще, какое Ей-то дело до того, что происходит в спальнях блонди? Неужели так интересно контролировать даже это? И кому — суперкомпьютеру, лишенному эмоций, чувств, желаний. На кой черт Ей все это?

Приняв решение, Хели даже улыбнулся — всегда лучше, когда в конце тоннеля видишь свет, а не полную темноту, в которую он погрузился с момента возвращения в Керес. Дальнейшей жизни без Аргоса монгрел не представлял, а значит, нужно сделать все, чтобы снова наматывать на руку тяжелую золотистую прядь, оттягивать назад голову блонди и видеть неподдельное удовольствие в стальных и вовсе не холодных в этот момент глазах. Если и жить дальше, то только ради этого!

***

Пальцы были горячими, а полуприкрытые глаза мягко поблескивали и казались бездонными, как бы пошло это сравнение не звучало. Но ничего больше в голову Аргоса не приходило. Даже блонди не может оставаться холодно-рассудительным, когда его плоти, затвердевшей до боли, умело касаются губы. Когда собственные стоны не вырываются наружу только потому, что твои губы жадно обхватывают его член.

Дрожь пробегает по коже, и скрыть ее сейчас нельзя — абсолютная, совершенная нагота и только светлые пряди, так резко выделяющиеся на темно-синей простыне, частично прикрывают тела. Пряди, перепутавшиеся так, что разделить их сейчас — невозможно, да и стоит ли?

Зеркальный потолок — немой и беспристрастный свидетель того, что происходит в комнате, белые стены — надежные хранители хриплого дыхания и сдавленных стонов, которые прорываются у обоих, дверь — страж запретной страсти.

И сильная рука, хватающая за волосы, грубо и резко оттягивающая голову назад, только для того, чтобы глаза наконец-то встретились, а взгляды скрестились с почти слышимым лязгом: стальной и синий, так похожие сейчас блеском раскаленного желанием металла.

Дышать все сложнее, воздух кажется горячим, его катастрофически не хватает. Обоим. Между телами — одинаково возбужденными — не осталось преград, кроме последней: добровольного подчинения одного другому. Преступления, за которое придется дорого заплатить, если в спальне осталась хоть одна камера.