Копьё царя Соломона

Коляска катила по весьма ухабистой дороге. Вокруг были только плоские скалистые возвышенности, поросшие чахлой травой, а где-то вдалеке белыми пятнами виднелись пасущиеся стада баранов, пестрели ковровые шатры кочевников-курдов. Иногда вдруг вздымались скалы и на дороге были видны остатки недавно прошедшего камнепада. Все вокруг было довольно безжизненно. Скалы становились все выше и мрачнее. И вдруг, за крутым поворотом дороги, неожиданно открылся монастырь, расположенный среди высоких отвесных скал.

Впечатление было ошеломляющим. Устремленной ввысь громадой стоял собор, а вокруг него теснились скалистые стены, покрытые каменной резьбой в виде многочисленных хачкаров, резных крестов, окруженных замысловатым каменным же кружевом. А еще выше, возносясь к ослепительно синему небу, в мощи и безумии творения природы, громоздились каменные колонны, нависали скалы.

— Наш дом немного дальше, минутах в пятнадцати отсюда, — прервал молчание Левон, дав гостям полюбоваться этим необычайным зрелищем, — скоро мы будем уже дома и вы сможете освежиться и отдохнуть с дороги.

Левон был прав. Через некоторое время, еще за парой поворотов дороги, появился зеленый оазис, два небольших домика, сложенных из розового туфа, а вокруг прекрасный сад, полный плодовых деревьев. Коляска остановилась у ворот и тут же из них вышел пожилой человек в фартуке, из огромного кармана которого торчали садовые ножницы.

— Это наш садовник Арташес, он же волшебник и кудесник, сотворивший райские кущи в виде нашего сада, — представил его Левон.

Из глубины сада уже спешила к ним юная девушка, при виде которой Ник и Аполлинарий оторопели. Им навстречу шла нимфа Ботичелли. Она, видимо, тоже только что возилась в саду. Прическа у нее рассыпалась и волосы были небрежно подколоты. Но что это были за волосы! Темное золото волос струилось по плечам и доходило почти до пояса. Чтобы они не падали на глаза, обладательница этого богатства подколола их черепаховым гребнем и прикрепила рядом великолепную чайную розу. Правильные черты лица, нежный румянец, проступавший на щеках так, как это бывает у блондинок, дополняли ботичеллевский облик. Простое холщовое платье с подвернутыми для работы рукавами, садовый фартук и зелень сада подчеркивали ее сходство с нимфой.

— Антоний Иванович! — воскликнула она. — Ой, как я рада вас видеть!

И тут же осеклась, увидев рядом с Натроевым двух незнакомых молодых людей, один из которых, а это был Аполлинарий, не сводил с нее глаз.

— Позволь представить тебе, Лиза, — сказал Левон, — Это наши друзья из Тифлиса, которые приехали работать вместе с Антонием Ивановичем, Николай Александрович и Аполлинарий Шалвович.

— Да, да, конечно, — торопливо сказала она. — Ты ведь предупреждал, что Антоний Иванович приедет не один. Мы подумали и решили поселить наших гостей в «Розовом доме». Арташес и две наши помощницы, Ануш и Варсеник, привели там все в порядок после зимы и даже протопили печь. Вам будет там уютно и комфортно, — сказала Лиза, улыбаясь гостям.

— А почему «Розовый дом»? — спросил Ник у Лизы, откровенно любуясь ее необычайной для Кавказа внешностью.

— Ну, во-первых, он сложен из розового туфа, а во-вторых, Арташес развел там розарий. С ранней весны и до поздней осени вокруг дома цветут розы, — ответила она, нисколько не смущаясь теми знаками внимания, которыми одаривали ее гости. — А потом мы ждем вас в наш «Серебряный дом» к обеду.

С помощью Арташеса багаж был быстро перенесен в «Розовый дом». Приведя себя в порядок, гости направились в хозяйский дом, к обеду. А у Антония Ивановича в руках, как по волшебству, оказался маленький бочонок. Он смущенно сказал:

— Я в Армению без хванчкары не езжу. В отсутствие Лили могу сказать, что хересы и конъяки тут великолепные, но вина не идут ни в какое сравнение с нашими. Армяне очень любят грузинские вина.

В столовой, где все уже было накрыто к обеду, они познакомились с Мадлен, миниатюрной и изящной девушкой, по виду типичной француженкой. Несмотря на свою немоту, она была очень живой и общительной. Тотчас же подсев к Антонию Ивановичу, она положила на стол свой блокнот и письменно стала задавать ему вопросы, на которые он шепотом отвечал.

— Мадлен очень интересуется историей христианства на Кавказе, — извиняющим тоном сказал Левон, — и у них идет давнее обсуждение этой темы.

Все уже садились за стол, когда в комнату вошел огромный, устрашающего вида пес с длинной мохнатой шерстью. Он спокойно, ни на кого не глядя, подошел и улегся у ног Мадлен. Антоний Иванович, продолжая разговор с Мадлен, нагнулся и почесал ему за ухом. Пес довольно заурчал. Ник и Аполлинарий с изумлением смотрели на эту странную сцену. Левон засмеялся.