Коптский крест. Дилогия

  Корф и Роман растворились в потоке людей, торопящихся к выходу из парка, а Каретников еще долго смотрел им вслед. Да, день задал задачку, и имя ей было - Корф. Конечно, коллеги- реконструкторы не обращали внимания на оговорки великолепного лейб- кирасира, на его постоянные мелкие запинки, тут же маскируемые словесным мусором и ничего не значащими фразочками вроде... "да, вы знаете, батенька...". Но вот доктор внимательно присматривался к странному новичку и уловил, что Корф раз за разом сбивался и замолкал, когда его спрашивали, например, в каком клубе он состоит, или на каких фестивалях уже успел побывать. А уж прокол, когда кто-то из "сумцов" поинтересовался, во что обошлись барону мундир и амуниция! Корф охотно ответил, назвав немыслимо ничтожную сумму в три тысячи рублей - и принялся многословно объяснять, что каска и кираса выдаются от казны, а мундир он строил у Захарьича с Литейного, знаменитого тем, что обшивал только лейб-гвардейскую тяжелую кавалерию и как- то раз чуть не получил в зубы от георгиевского кавалера полковника Щепотьева. Сей герой, произведенный в чин после Текинского похода за отчаянную храбрость, по наивности принялся спрашивать наилучшего и непременно самого дорогого портного по военной части; деньгами офицеры- текинцы известное дело, сорили направо и налево, вызывая острейшую зависть у блестящих, но сплошь и рядом пребывающих по уши в долгах гвардионцев...

  Спутник барона свел недоразумение к шутке, а присутствовавшие при сём реконструкторы вежливо хохотнули, сочтя выходку Корфа за стремление и в мелочах соответствовать принятому образу. В их среде случалось и не такое - хотя это и подходило более ролевикам- толкиенистам, забывающим порой, в какой реальности они пребывают.

  А для Каретникова этот случай послужил своего рода спусковым крючком, запустившим цепочку сомнений - слишком свежа была в памяти прогулка по Москве позапрошлого века. Зеркальный тестовский зал, где за соседним столиком - офицеры в мундирах царской армии. Пусть не в блестящих конно- гвардейских, но, безо всякого сомнения, подлинных на все сто- как, впрочем, и их владельцы.

  Каретников принялся осторожно прощупывать барона - "на косвенных", как говаривали персонажи любимого им богомоловского "В августе 44-го". И - старался выбрать моменты, когда рядом нет Романа, молодого человека в пехотном мундире, старательно опекавшего барона; тот- то, уж наверняка был современником.

  Убедив себя, что Корф - ни кто иной, как гость из прошлого (попавший сюда тоже, видимо, недосмотром раззявы Олегыча), Каретников осторожно намекнул на общего знакомого. Увы, ничего толком выяснить не удалось - если барон и знал Олега Семёнова, то знакомство их носило случайный характер, а потому ясности в этом вопросе не прибавилось. Так что Каретников усомнился в своих выводах, списав все на треволнения этого жаркого, суматошного дня.

  Но когда он прощался с бароном, сомнения вспыхнули с новой силой. Мобильника у Корфа не оказалось, а на предложение встретиться, дабы продолжить интересное знакомство, ответ был дан крайне невразумительный. Положение снова спас Роман; обменявшись с ним номерами мобильных, Каретников отправился к парковке, старательно и безуспешно борясь со своими подозрениями.

  Глава тринадцатая

  По стенам прыгали тени, отброшенные неровным оранжевым светом керосинки. Герр Боргхардт мелко семенил по коридору; Олег Иванович шел за ним, оглядываясь по сторонам на каждой развилке; замыкающий маленькую процессию Иван время от времени по кирпичам стены маркером. Тот оставлял в слое пыли влажную черту, почти сразу пропадавшую в пересушенном воздухе подземелья. Ваня не знал, зачем он, еще в Москве, сунул в багаж маркер с "невидимой" пастой; что касается ультрафиолетовой лампы, то она была вмонтирована в стандартный армейский фонарь. Так или иначе, маркер пригодился: не то чтобы путешественники не доверяли старичку- историку, но забираться во "всамделишний" египетский лабиринт, не имея ни карты, ни возможности запомнить бесчисленные поворотов... а вдруг здесь, как в "Фараоне" Болеслава Пруса, стена может повернуться и перекрыть проход за спиной незваного пришельца? Олегу Ивановичу пришлось напоминать себе, что подобные механизмы (даже если они и не были плодом фантазии писателя) вряд ли сохранили бы работоспособность за столько веков. Да и откуда им здесь взяться - не в затерянном посреди пустыни городе, а во вполне цивилизованной Александрии, во дворце, построенном не так уж и давно - по меркам этой земли, разумеется. Здешние подземелья не имеют ничего общего с теми, древними...

  Нынешний владелец дворца, Тауфик- паша, второй хедив Египта, проживал по большей части, в Каире. Здесь он бывал наездами, и здесь же хранил свою коллекцию древностей. Александрия была самым "европейским" из египетских городов - недаром тут обосновались почти все консулы и прочие дипломаты большинства европейских стран. Здесь же, в шести километрах от города стоит Рамлей - любимая резиденция вице- короля и прочей имперской знати.