Кор-Унтару

   - Сначала сойдем в порту. Не разделять же след прямо посреди реки.

   - А если они до самых гор от нас не отвяжутся?

   - Давай решать проблемы по мере их поступления, - с этими словами гальт быстро развеял знак, потому что из трюма донесся топот и душераздирающие завывания. Уже подбегая к люку, он еле успел увернуться, когда оттуда пушечным ядром выстрелил один из матросов, тут же взлетая на мачту по веревочной лестнице. Ловко подтянув ее за собой, он проорал:

   - Скотину свою уберите к жоровой матери!!!

   Под палубой грохотало и бухало. Стоял звон бьющегося стекла. Сквозь шум прорывался голос капитана. Позабыв все свои цветистые, ветвистые и разухабистые обороты речи, он повторял только одно короткое словцо, но зато с каким чувством!

   Раштан хватило лишь взгляда на побледневшего учителя, чтобы ринуться к люку.

   - Стоять!

   Гоблинке показалось, что она налетела животом на полено - на самом деле это была рука Одора, обхватившая ее за пояс.

   - Я сам. А ты даже не суйся.

   Полминуты спустя, после того как гальт нырнул в трюм, на палубу выполз второй матрос. Рубашка его залита была чем-то смахивавшим на масло, и щеки лоснились, вымазанные в пыли и древесной трухе. Дико вытаращив глаза, он оглядел Раштан с ног до головы несколько раз, обвиняющее потыкал в нее пальцем и, шумно дыша, проковылял к мачте. На голову ему тут же свалился сброшенный сверху комок лестницы. Отмахнувшись, матрос нащупал лопатками опору и сполз по мачте вниз, полупьяный от пережитого страха.

   Тем временем внизу стало тише. Гоблинка, выждав минуту, осторожно подобралась к люку и, присев на корточки, заглянула внутрь.

   Капитан сидел между двух квадратных тюков, подтянув колени, одной рукой обнимая пузатую бутыль с маслом, а другой держась за голову. Зарево светильника, болтавшегося под потолком, выхватывало из тени следы погрома.

   Раштан не успела осмотреться в поисках учителя и Юки, потому что капитана вдруг прорвало:

   - Якорь вам в зубы с вашим вар-раном!!! Если б на мою голову свалилось все русалочье племя с водяными в придачу - и то было б меньше урона!

   - Мы заплатим, - вставила гархту, робея.

   - Греб я ваши деньги, как навозную кучу ложкой! Конечно, вы заплатите!!! За каждую долбанную эну поцарапанного дерева, за каждую каплю пролитого и каждую щепку раскуроченного к жору товара! Хотел бы я знать, что эта образина, мать ее через колено, делала в трюме без намордника и за пределами ограды!

   Раштан тоже хотела бы это знать.

   - Вот так поплавали! В глаз мне дышло, если еще когда возьму на борт хоть одну жорову зверушку. Скорее его Святейшество укусит свой собственный зад!

   Гоблинка, прикусив губу, попятилась прочь от люка. Хитронавороченная ругань капитана лилась уже сплошным потоком. Внезапно наступила тишина, и тут же из трюма взвился потрясенный возглас:

   - Что за жор!?

   Подошвы гархту примерзли к палубе. Гоблинка даже задержала дыхание.

   Прямо у нее на глазах из воздуха появился Одор. Обеими руками он обхватывал шею ящера, и шея эта уже еле помещалась в кольце гальтовых рук!

   Юка вырос.

   Едва Раштан осознала это событие, как оба пропали, словно и не было их никогда.

   Сверху прилетело ошарашенное:

   - Чтоб меня!...

   Матрос, сидевший под мачтой, шустро распутал сброшенную лестницу и взобрался по ней к приятелю.

   Гоблинка подскочила на месте, разворачиваясь на грохот. Мимо штурвала прокатился клубок намертво сцепившихся рук, ног, лап и хвоста. Гархту ойкнула, когда от удара скрипнул фальшборт. Затем парочка снова исчезла. Через пару мгновений из трюма донеслись вопли несчастного капитана, а следующим номером Раштан получила в лоб, опрокидываясь на лопатки. Что-то холодное и шершавое забегало по ее щекам, оставляя мокрые дорожки. Юка, нависнув над мамочкой, здоровался на свой лад. Десять пудов чистого обожания!

   - Баклажан! - возопила она. - Ты рехнулся! Очумел! Сбрендил! А ну, с-сидеть!!!

   Ящер сел.

   Раштан отползла чуть подальше, тяжело дыша и пораженно разглядывая "малютку". Похоже, ему все-таки удалось слямзить пару капель кровушки во время последней встречи. За прошедшие сутки Юка вытянулся где-то до шести кратов от кончика морды до кончика хвоста и обзавелся тройным гребнем на голове. Два боковых гребешка поменьше, огибая уши, шли вдоль крепкой шеи, а центральный - самый высокий, яркого голубого цвета - тянулся до середины спины. Грудина раздалась, передние лапы стали толще и длиннее. На хвосте сквозь чешую проступила цепочка острых бугорков - похоже там вскоре появятся шипы.

   Гоблинка в прямом смысле слова загляделась. "Крас-са-а-авец..."

   Длинный розовый язык ленточкой метнулся вперед, и Раштан ощутила легкое прикосновение к губам. Даже когда ящер держал пасть на замке, можно было рассмотреть кончики зубов, а уж какие виды открывались, стоило ему чуть расслабить челюсти...

   - Подлиза, - буркнула она, пытаясь не пялиться на Одора, который заходил к Юке со спины, подавая гархту знаки: "не дышать", "не смотреть" и "не дергаться".

   Одно неуловимое движение - и гальт уже сидит на спине ящера, крепко сжимая ногами круглые бока. Юка поднимается на задние лапы, негодующе шипя, и в следующий миг оба ныряют в ничто.