Корабельная слободка

Но на этот раз Николка ничего не ответил. Он встал и, прихватив с собой колесо, спустился по скату вниз. Там он швырнул колесо в лужу, полную дождевой воды. И, вымыв лицо и руки, вернулся к держи-дереву, подле которого хлопотала бабушка Елена и управлялся со своей галеткой капитан Стаматин.

О продолжении пути пока что нечего было и помышлять: в тележке не хватало колеса; капитану Стаматину нет-нет, а стрельнет в поясницу; у бабушки Елены распухли ноги. Но и на месте оставаться было опасно. По тропе, того гляди, мог проехать вражеский патруль, а компания подле держи-дерева с кулем своим и тележкой была вся на виду. Не лучше ли будет поискать укромного местечка где-нибудь у часовни либо в самой часовне?

Николка и Мишук побежали вниз к часовне, которая была попрежнему пуста. Они обшарили все стены и в одной обнаружили крохотную дверку, за которой была кладовка, чистая от конского навоза, но вся заваленная всякой всячиной: доски, медное кадило, церковные книги, полная корзина свечных огарков… И тут же — парусиновый кошель, в котором оказалась полная форма шотландского стрелка: красная куртка и пестрая клетчатая юбочка, башмаки с пряжками и белые гетры и огромная меховая шапка с пучком страусовых перьев. Николка сразу напялил все это на себя. Рукава ему пришлось подвернуть, а с шапкой ничего нельзя было поделать: она не только налезала Николке на глаза, но норовила закрыть ему все лицо.

Ребята продолжали шарить во всех углах и нашли еще складной нож со сломанным лезвием, пустую банку из-под мясных консервов и пачку серных спичек. В углу, едва прикрытый доской, чернел люк с приставной лестницей в темное подполье. Из подполья несло чем-то затхлым, и лезть туда у ребят не было охоты.

Бабушка, когда увидела издали Мишука с шотландским стрелком в клетчатой юбке, вся съежилась от страха, и Жора сразу загородил ее, чтобы не дать в обиду. А капитан Стаматин хотел прямо-таки превратиться в ничто и спрятал голову под куль с провизией. Но Жоре все же показалось странным, что вот шотландские стрелки все такие великаны и все белобрысые, и юбчонки у них коротенькие, а этот, что с Мишуком, и куцоваи, и смугловат, и юбка у него длинная, чуть не по щиколотки.

— Да это же Николка, Николка это! — вскрикнул Жора. — Ой, умру!..

И Жора бросился вниз, товарищам своим навстречу.

Он раз десять дернул Николку за юбку и перетрогал все медные пуговицы у него на куртке и все перья на шапке. Жора был прямо-таки счастлив, когда Николка подарил ему складной нож со сломанным лезвием и две серные спички. Медным кадилом Николка и Мишук решили порадовать бабушку Елену: наверно, бабушке зачем-нибудь в хозяйстве пригодится.

Впрочем, какая могла быть бабушке польза от такого не совсем обычного предмета? Ухи в кадиле не сваришь и оладушек не напечешь, и заместо самовара не пойдет оно.

— Ну, коли не так, — предложил Мишук, — бабушка сможет ходить с кадилом в байдарский лес по ягоды.

Но Мишук тут же взял свои слова обратно. Для ягод кадило было слишком мало, и бабушке таскать его в Байдарскую долину не было никакого смысла.

— Носись тут теперь с ним! — сказал Мишук и размахнулся кадилом, чтобы забросить его в кусты.

Но Николка не дал ему этого: бабушке, дескать, самой видно будет, какое дать употребление медному кадилу с крышкой и с шишкой на крышке и с тремя цепочками, чтобы при надобности раскачивать его направо и налево.

С Николкой было еще и колесо от тележки, выловленное из лужи и за какой-нибудь час размокшее и разбухшее. Ни одна спица не вихлялась больше, втулки крепко сидели в гнездах, колесо вполне годилось в дело.

— Теперь пойдет! — сказал торжествующе Николка. — Должно пойти.

Жора осмотрел колесо, постучал кулаком по ободу, перебрал все спицы…

— Теперь пойдет, — согласился он, возвращая Николке колесо. — Накинуть на ось, чеку вставить — и катай-валяй!

Николка снял с себя клетчатую юбочку и все остальное, что он надел из амуниции шотландского стрелка, и отнес бабушке Елене кадило.

Но бабушка Елена отнеслась к Николкиному подарку довольно равнодушно. Она взяла кадило, открыла крышку, потом вновь закрыла. И ничего не сказала, только цепочками задумчиво погремела. Завернув кадило в холстинку, она положила его подле себя.

Было уже поздно — день-то прошел незаметно, и столько было всего! Ноги у бабушки Елены стали совсем как два обрубка. А капитану Стаматину и вовсе не сладить было со своей поясницей: все стреляло и стреляло… Кое-как уложили его ребята в тележку и отвезли к часовне. Потом вернулись с тележкой обратно и отвезли к часовне бабушку Елену.

Ночевать стали в кладовке при часовне. Здесь на досках бабушка расстелила свое ватное одеяло из разноцветных лоскутков и еще набросала какого-то тряпья, кому что. И кто посапывая, кто похрапывая, а заснули все… все, кроме Николки.

Николка то ложился, то вскакивал и, неслышно ступая босыми ногами, пробирался на улицу. Там он обходил вокруг часовни, проверяя, на месте ли тележка, упрятанная в кусты, и замирал, прислушиваясь к звукам, которые рождала ночь.