Корабельная сторона

— Так вот, значит, расстались мы, значит, с Санькой на валу. Это неподалеку от бани. Меткая Рука, согласно нашему боевому плану, дунул к отцу, чтобы доложить разведданные, а мы с Сенькой запылили в парк. Там... — Кимка сделал паузу, подражая опытному рассказчику.

— Что там? — подыграл ему дежурный.

— Чай еще не готов? — схитрил Кимка.

— Так всего лишь две минуты, как его поставили на плитку, — не выдержал Санька, сердито сверкнув на приятеля глазами. Меткая Рука с особым интересом приготовился слушать о похождениях друзей-приятелей, а Кимка тянул.

— Так вот, значит, — невозмутимо продолжал рассказчик, — бандиты условились встретиться в парке вечером — так сказал Чемодан Чемоданович, а когда вечером — гадай на кофейной гуще! Потому мы и бежали, как гончие. Опаздывать было нельзя: ведь дело шло о жизни и смерти человека!.. — Кимка неожиданно всхлипнул.

— Ты чего? — склонился к нему Бородин. — Лену жалко...

— А что с ней? Неужели убили? — подскочил Санька.

— Не зна-ю...

— Э, парень, все обойдется, — успокоил скуластый уполномоченный.

Украдкой смахнув слезы, Кимка продолжил рассказ уже безо всякой рисовки.

Прибежав в парк, мальчишки обшарили все укромные уголки, но ни Лены, ни ее врагов не обнаружили. Тогда Кимка с Сенькой кинулись расспрашивать мальчишек о мужчине с бычьей шеей и с лысой, как бильярдный шар, головой, а также о мордастом парне с наколками на руках, фигуры приметные. Такие сами в глаза бросаются.

«Были похожие, — ответили новостройские пацаны, — чуть ли не час возле танцевального пятачка крутились, кого-то высматривали. А куда потом задевались, не знаем».

«А девахи с ними никакой не видели?» — уточнил Кимка. Рассказчик снова начал фасонить. Но на его ужимки никто уже не обращал внимания. Все с нетерпением ждали, как развернутся дальнейшие события.

— «Девахи! Нет, не видели...»

Спросили других мальчишек, третьих. Лена как сквозь землю провалилась. И только Сазанчик, парень, которого уже пропускают на танцы, сказал нам, что видел, как Яшка-матрос передавал Лене какую-то записку. Это было в самом начале танцев. А вот что в записке было нацарапано и куда девушка после этого пошла, Сазанчик не знал... Тут мы с Мстителем, то есть с Сенькой, принимаем боевое решение — шпарить на пароходное кладбище, к Степкиному логову. Ведь если бандиты задумали спрятаться, то наверняка спрячутся там...

Бежим, значит, мы по степи, а у самих ушки — на макушке, слушаем, не позовет ли кто на помощь. Тишина. Только филин в перелеске ухает да лягушки-квакушки в болоте трещат... Страшно, мороз по коже так и разгуливает, словно боксер на разминке. Чувствуем, беда вокруг нас так и вьется, так и крутится, того и гляди, в волосы вцепится! И вдруг: «Ратуйте, люди добрые!.. Карраул!» Голос тонкий, девчоночий... Лена!..

«Держись, — кричим, — Лена, сейчас поможем!.. Враги окружены!..» И Сенька трах-бабах из пугача... А я — лук наизготовку и вперед!.. Бандиты, конечно, наутек. Один из них взвалил Лену на плечо, как волк ярочку, и в камыши. Сенька следом. А я вот с этим, — рассказчик кивнул на дверь гауптвахты, — столкнулся нос с носом. Он на меня с ножом. А я из лука как шарахну! Так правую руку и насквозь!.. Мог бы и в сердце... — важно добавил Кимка, — но раздумал. Пусть судят акульего сына, чтобы другим неповадно было.

— А Лена? — не выдержал Санька. — Что с ней?

— Не знаю... Сенька, наверное, выручил... — Рассказчик опять подозрительно зашмыгал носом, но все сделали вид, что не заметили этого. И Кимка, взяв себя в руки, закончил рассказ о недавних приключениях.

Степка Могила, увидев, что имеет дело с пацаном, а не со взрослым, полез на Соколиного Глаза разъяренным медведем. Мальчишке пришлось бы плохо, не придумай он нового фокуса. «Ни с места! — крикнул он, — стрела отравленная!.. Через двадцать минут смерть!» Тут Степка и скис, как молоко от лимона. А там и помощь подоспела...

Кимка помолчал, потом, с трудом выдавливая из себя слова, добавил:

— Степка сказал, что Софрон Лену в живых не оставит. Он против нее зуб с давних пор имеет. С тех пор, когда в одной деревне жили...

— Н-да, — нахмурился Бородин, — вот что, Валеев, — обратился он к дежурному, — ты здесь с ребятами гляди за Степкой в оба, а я пойду. У Григория Григорьевича сейчас каждый человек на счету.

— Послушай, кунак, — обратился дежурный к Соколиному Глазу, — как же так получилось, объясни, пожалуйста. Ночь. Темнота. А ты трах-бах — и готово, и подстрелил преступника. Случайно, что ли?

— Как это случайно?! — возмутился Кимка. — Когда Степка выскочил из камышей, я ему в морду фонариком. И целюсь прямехонько в лоб... Стрела запела и...

— Трах-бах в правую руку! — подсказал лукавоглазый уполномоченный. — Только как же это? Целился в лоб, а угодил в руку?

Кимка сконфузился:

— Не знаю, так уж получилось... Но если по-честному, — Соколиный Глаз залился краской, — то выстрелил я... со страху. И притом... с зажмуренными глазами...