Корабельная сторона

Кимка ожидал, что сейчас на него обрушится дружный хохот и посыплются подначки, но никто даже не улыбнулся. Наоборот, Бородин похвалил Кимку за мужество. Ведь признаться в том, что ты струсил, не всякий решится, тем более что этого никто не видел. И Кимка снова приободрился.

Сергей Николаевич, еще раз наказав ребятам никуда не отлучаться и зорко следить за арестованным, ушел.

Под окнами послышалось фырканье старенького грузовичка. Все напряженно повернулись к двери. Заскрипели ступени, и в комнату вошел военный хирург Борис Иванович Шилин. Это был мужчина двухметрового роста, человек добрейшей души. Это чувствовалось не только по его лицу, круглому и улыбчивому, но и вытекало из каждого жеста, из каждого движения.

— Дорогой Борис Иванович, как она? — обратился дежурный к хирургу. И хотя имя той, о ком спрашивали, не было произнесено, Шилин, не задумываясь, ответил:

— Лена жива. Правда, она тяжело ранена, пришлось оперировать, но теперь все опасности у нее позади. — Борис Иванович протер очки. — Сейчас Лена спит...

— Ур-ра! Качать доктора! — крикнул Кимка и, подмигнув Саньке, выскочил на улицу. Меткая Рука последовала за другом.

— Куда вы? — всполошился Шилин. — В больницу нельзя!

— Мы по домам! — крикнул Соколиный Глаз.

— Вот и хорошо, — согласился Борис Иванович, — а мы с вами, — обратился он к дежурному, — займемся подстреленным пациентом...

Снова обретя свободу, мальчишки, не сговариваясь, подались на корабельное кладбище. Они решили, исходя из обстоятельств, оказать чекистам помощь в задержании Чемодан Чемодановича и его сообщников. На том и поладили.

Человек, переживший смертельную опасность, как бы рождается заново, он и видит и чувствует в десять раз острее, чем обычно. Взошла луна. Подумаешь, что здесь такого, разве до сего времени Санька с Кимкой не видали ее? Видали. И все-таки обрадовались ночному светилу.

— Светит, бабушка! — пропел Санька.

— Еще как наяривает! — согласился Кимка. — А дорога словно каучуковая, — чуешь, как пружинит под ногами?

— Точно! — согласился Санька, купая босые ноги в прохладной пыльце. — Здорово-то как!

— Сань, а как ты думаешь, успеем мы?

— Успеем. До бани уже рукой подать. А там и наши кораблики рядом!..

Вот и заросли тростника. Посеребренные верхушки покачиваются, словно наконечники копий.

— Римские легионы, — сказал Санька.

— А вон и «Летучие голландцы», — кивнул Кимка на мачты и трубы кораблей-пенсионеров. — Завтра утром адмирал Урляев выведет эти корабли в открытый океан!

— Ладно, адмирал, поторопимся. — Санька тронул приятеля за рукав. — Не забывай, сегодня мы чекисты.

Хоть мальчикам и не терпелось поскорее добраться до «Аладина», к своему флагману они двинулись в обход, по берегу реки. Им не хотелось до времени снова угодить в руки Санькиного отца. Тогда Чемодана Чемодановича изловят без их помощи, а разве с этим можно смириться!

Дорога вдоль реки не из легких. Грунт вязкий, ноги в нем утопают по щиколотку. Грязь липучая-прелипучая, как растопленный вар. Как ни стараются юные разведчики ступать бесшумно, подобно настоящим краснокожим, треск и хлюпанье вокруг них такие, будто сквозь камыши продирается целый выводок кабанов.

Но вот и «Аладин».

— Кажется, нас пока не обнаружили, — говорит Кимка трагическим шепотом.

— Точно, — таким же шепотом отвечает Бородин, выныривая из-под стапелей, — удрали-таки! Так я и знал. Григорий Григорьевич рассердится не на шутку, достанется ужо на орехи и вам и мне.

— А вам-то за что? — поинтересовался Санька.

— Да уж за дело!.. Однако дальше — ни шагу. Замрите, и ни гугу. Иначе... Сами знаете, что будет. — И Сергей Николаевич снова растворился в ночи.

— Сань, а ведь он знал, что мы удерем... и не подмешал... Мировецкий мужик!..

— А то!.. Еще какой!.. А мальчишек любит... Папа даже как-то сказал ему: «Пионервожатый ты, Сергей, а не чекист...»

— А он, Бородин, что?

— Рассмеялся и на Дзержинского сослался. Однако давай помолчим, если не хочешь, чтобы нас отсюда турнули!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

«Марат» издали похож на уродливого, выброшенного морем кальмара с отрубленными щупальцами. Боковые обносы делают его овальным, якорные клюзы-глаза смотрят жестко и пронзительно, палубная надстройка напоминает причудливый горб.

Из камышей вынырнул Сенька в сопровождении Бородина.

— Принимайте третьего Шерлока Холмса! — подтолкнул Гамбурга Бородин. — И глядите, чтобы ни одного фокуса! — И молодой чекист, погрозив приятелям, снова скрылся в камышах.

— Чуете, могикане, а Лена-то жива! — выпалил Сенька.

— Наслышаны...

— Откуда?

— Борис Иванович сообщил. Молодец, Сенька, не подкачал!.. — поощрил Кимка дружка. — А теперь выкладывай подробности.