Корабельные новости

Муж­чи­на на­лил се­бе еще. Он дро­жал. Воз­мож­но, от то­го, что на­сквозь вы­мок. Они по­жа­ли ему ру­ку, Бил­ли Прит­ти за­дер­жал в ру­ке хо­лод­ные паль­цы жен­щи­ны. Они вы­шли из жар­кой каю­ты в дождь. Мок­рый че­мо­дан был бес­по­во­рот­но за­губ­лен.

Они слы­ша­ли, как в каю­те гром­ко за­зву­ча­ли го­ло­са. «Да­вай, — го­во­ри­ла жен­щи­на, — ка­тись от­сю­да, про­ва­ли­вай на все че­ты­ре сто­ро­ны, мерз­кий уб­лю­док. Стань сно­ва ги­дом. Да­вай. Иди. Да­вай».

14 Уэйви

В Вай­о­мин­ге де­во­чек на­зы­ва­ют Скайи3 на Нью­фа­унд­лен­де — Уэй­ви4.

Суб­бот­ний пол­день. Ку­ойл был весь по­крыт би­рю­зо­вы­ми брыз­га­ми. Он по­кра­сил ком­на­ту де­во­чек и те­перь си­дел за сто­лом за чаш­кой чаю, пе­ред та­рел­кой пон­чи­ков с ва­рень­ем.

— Ну что, те­туш­ка, — ска­зал он. — Ока­зы­ва­ет­ся, ты за­ни­ма­ешь­ся ин­терь­е­ра­ми яхт.

— Ты ви­дел мою вы­вес­ку? — Те­туш­ка шку­ри­ла пись­мен­ный стол. Тер­ла де­ре­во ши­пя­щей бу­ма­гой. Плоть на ее пред­пле­чье рас­ка­чи­ва­лась в такт ее дви­же­ни­ям.

Сан­шайн и Бан­ни под сто­лом иг­ра­ли с ма­шин­ка­ми и кар­тон­ной до­ро­гой, ко­то­рая рас­кла­ды­ва­лась в кру­тые зиг­за­ги. Бан­ни по­ло­жи­ла на до­ро­гу ку­бик.

— Это лось, — ска­за­ла она. — А вот едет па­па. Р-р-р. Би-би-би! Лось не об­ра­ща­ет вни­ма­ния. — И она сби­ла ку­сок де­ре­ва сво­ей ма­шин­кой.

— Я то­же хо­чу! — ска­за­ла Сан­шайн, про­тя­ги­вая ру­ку к ку­би­ку и ма­ши­не.

— Най­ди се­бе дру­гой. Это мое.

По­слы­ша­лась воз­ня, звук уда­ра го­ло­вой о нож­ку сто­ла и го­ре­ст­ный вой Сан­шайн.

— Плак­са! — Бан­ни вы­бра­лась из-под сто­ла и бро­си­ла ку­би­ком и ма­ши­ной в Сан­шайн.

— Ти­хо! — ска­за­ла те­туш­ка.

— Ус­по­кой­ся, Бан­ни. — Ку­ойл взял Сан­шайн на ру­ки, ос­мот­рел крас­ную от­ме­ти­ну на ее лбу, по­це­ло­вал ее и стал ка­чать. Из дру­го­го кон­ца ком­на­ты Бан­ни жгла всех тро­их прон­зи­тель­ным взгля­дом. Улыб­ка Ку­ой­ла сви­де­тель­ст­во­ва­ла о том, что его не впе­чат­ля­ли ее взгля­ды. Его бес­по­кои­ли их кри­ки и стыч­ки. Ко­гда же они ста­нут до­б­рее?

— Мас­тер­ская сей­час в раз­гро­ме, но у нас уже вы­став­ле­ны швей­ные ма­ши­ны. Труд­нее все­го най­ти опыт­ных по­мощ­ни­ков, но я обу­чаю двух жен­щин. Мис­сис Мэ­вис Бэнгз и До­ун Бад­жел. Мэ­вис уже по­жи­лая жен­щи­на, вдо­ва, а До­ун все­го два­дцать шесть лет. Учи­лась в уни­вер­си­те­те, по­лу­ча­ла сти­пен­дию, и так да­лее. Но здесь ей со­вер­шен­но не­где ра­бо­тать. Она ра­бо­та­ла на за­во­де по пе­ре­ра­бот­ке ры­бы, ко­гда там бы­ла ра­бо­та, а по­том с тру­дом сво­ди­ла кон­цы с кон­ца­ми на по­со­бие по без­ра­бо­ти­це.

— Нет, я мас­тер­ской не ви­дел. Я брал ин­тер­вью у двух тво­их кли­ен­тов. Пи­шу об их ях­те. Мел­вил­лы. Это ста­ло для ме­ня сюр­при­зом. Я по­ня­тия не имел, что ты за­ни­ма­ешь­ся ях­та­ми.

— Ну да. Я жда­ла, по­ка при­бу­дет мое обо­ру­до­ва­ние. От­кры­ла мас­тер­скую око­ло де­ся­ти дней на­зад. Я на­ча­ла за­ни­мать­ся ях­та­ми по­сле смер­ти мо­ей под­ру­ги. В 1979-м. В те дни та­кое пе­чаль­ное со­бы­тие на­зы­ва­ли ут­ра­той «вто­рой по­ло­ви­ны». Ее зва­ли Уор­рен. Это в ее честь я на­зва­ла со­ба­ку. Она ра­бо­та­ла в поч­то­вой служ­бе. Не со­ба­ка, а Уор­рен. — Она за­смея­лась. Ее ли­цо во вре­мя раз­го­во­ра не­уло­ви­мо ме­ня­лось. Она не ста­ла го­во­рить Ку­ой­лу, что Уор­рен на са­мом де­ле зва­ли Ай­рин Уор­рен. И что она бы­ла са­мой за­ме­ча­тель­ной жен­щи­ной в ми­ре. Раз­ве он смо­жет ее по­нять? Нет, не смо­жет.

— Кля­нусь, до се­го­дняш­не­го дня я и не знал о су­ще­ст­во­ва­нии та­ких ве­щей. Я бы мень­ше уди­вил­ся, уз­нав, что ты фи­зик-ядер­щик. — Он вдруг по­нял, что прак­ти­че­ски ни­че­го не зна­ет о жиз­ни сво­ей те­туш­ки. И не ис­пы­ты­ва­ет от это­го не­удобств.

— Зна­ешь, для ре­пор­те­ра те­бя слиш­ком лег­ко уди­вить. На са­мом де­ле все про­сто и ло­гич­но. Я вы­рос­ла воз­ле мо­ря и ло­док и ко­раб­лей ви­де­ла боль­ше, чем ма­шин. Хо­тя, прав­да, в то вре­мя не бы­ло яхт. Мо­им пер­вым ме­стом ра­бо­ты ста­ла фаб­ри­ка по по­ши­ву верх­ней оде­ж­ды. Де­сять лет, по­ка мы с Уор­рен бы­ли вме­сте, мы жи­ли в пла­ву­чем до­ме, швар­ту­ясь у раз­ных при­ча­лов по по­бе­ре­жью Лонг-Ай­лен­да. Луч­ше все­го бы­ло у Лон­либ­ру­ка, там мы стоя­ли доль­ше все­го. Ес­ли нам на­дое­да­ли од­ни и те же су­да, то по вос­кре­сень­ям мы пла­ва­ли в дру­гие пор­ты, что­бы по­ужи­нать и по­смот­реть на их ко­раб­ли. Это бы­ло на­шим хоб­би, что-то вро­де на­блю­де­ния за пти­ца­ми. Уор­рен го­во­ри­ла: «Да­вай ку­да-ни­будь съез­дим и по­смот­рим на ко­раб­ли?» Мы меч­та­ли о том, что ко­гда-ни­будь у нас бу­дет свой кеч5, и мы смо­жем боль­ше пу­те­ше­ст­во­вать, но это так и не сбы­лось. Я все­гда хо­те­ла вер­нуть­ся сю­да, в ста­рый дом, вме­сте с Уор­рен, но мы все вре­мя это от­кла­ды­ва­ли. Так что для ме­ня это воз­вра­ще­ние ста­ло чем-то вро­де да­ни па­мя­ти Уор­рен. — На са­мом де­ле, это зна­чи­ло для нее го­раз­до боль­ше.