Корабельные новости

А ее отец Харольд Хэмм умер за месяц до их отъезда: узел на стропе, державшей контейнер с несколькими баррелями гвоздей, развязался, и контейнер рухнул. Окантованное железом ребро пришлось ему по затылку, сместив позвонки и разорвав спинной мозг. Он обмяк и как подкошенный свалился на причал, лишившись чувств; кто знает, какие мысли бились в его отказавших мозгах, когда жена и дети склонились над ним, умоляя отозваться: «Папа, папа». Никто не звал его по имени – только папой, словно отцовство было приводным ремнем его жизни. Все плакали. Даже Гай, который никого, кроме себя, не любил.

Как странно, думала она, вернуться сюда с потерявшим близких племянником и прахом Гая. Она забрала урну у всхлипывавшего Куойла и отнесла ее в гостевую комнату. Лежа ночью без сна, думала: может, пересыпать прах в магазинный пластиковый пакет, завязать ручки и выбросить в мусорный контейнер?

Но это была лишь досужая мысль.

Интересно, размышляла она, что изменилось больше: место или она сама? Это место было наделено незаурядной силой. Она поежилась. Но теперь все будет лучше. Облокотившись на перила, она глядела в темные воды Атлантики, шумно вздыхавшие о прошлом.

5. Стопорный узел

Стопорный узел достаточно прочен, чтобы удержать швабру, не имеющую паза на ручке, при условии, что поверхность ручки не слишком скользкая.

Книга узлов Эшли

На полу за сиденьем стонала Уоррен. Куойл рулил вдоль западного берега пролива, омывающего Великий северный полуостров, по шоссе, изборожденному колеями от колес тяжелых грузовиков. Дорога бежала между заворачивающимися петлями волн пролива Белл-Айл и горами, похожими на голубые дыни. На другом берегу пролива виднелся угрюмый полуостров Лабрадор. Грузовики с запотевшими от тумана кабинами из нержавеющей стали караванами ползли на восток. Куойлу казалось, что он узнает это хмурое небо. Словно когда-то видел это место во сне, а потом забыл.

Машина катилась по растрескавшейся земле. Тукаморы[17]. Надтреснутые утесы в вулканической глазури. На уступе над морем кайра отложила свое единственное яйцо. Бухты все еще скованы льдом. Дома – словно из неотесанных гранитных надгробий, берег черный, мерцающий, как глыбы серебряной руды.

Их дом, сказала тетушка, скрестив пальцы, расположен на мысе Куойлов. Сам мыс по крайней мере все еще значится на карте. Дом пустовал сорок четыре года. Она шутила, говорила, что, может, его уже и нет, но в глубине души верила: что-то все-таки осталось, время не обманет ее надежд на возвращение. Она тараторила без умолку. Куойл, слушая ее, ехал с открытым ртом, как будто хотел распробовать вкус субарктического воздуха.

На горизонте – айсберги, словно белые тюрьмы. Необъятное полотно моря, смятое и морщинистое.

– Смотри, – воскликнула тетушка, – рыбацкие ялики!

Издали те казались крохотными. Волны разбивались о мыс. Вода взрывалась.

– Помню, один парень жил в потерпевшем крушение ялике, – сказала тетушка. – Старина Дэнни как-там-его. Ялик выбросило на берег достаточно далеко, чтобы шторм ему был не страшен, Дэнни починил его. Пристроил вверху дымоход, протоптал дорожку и обложил ее камнями. Он прожил так много лет, пока однажды, когда он сидел перед своим «домом» и чинил сеть, чертова скорлупа не рухнула и не прибила его.

Дальше на восток шоссе сузилось до двух полос и пошло нырять под утесами, мимо хвойного леса, где вдоль дороги стояли предупреждающие щиты: «Вырубка запрещена!» Куойл краем глаза посматривал на редкие мотели, мимо которых они проезжали, предполагая, что ночевать им придется в одном из них.

Тетушка обвела кружком на карте мыс Куойлов. Он наподобие оттопыренного большого пальца выдавался в океан на западной стороне бухты Омалор[18] – бухты Чокнутых. Дом – теперь, вероятно, рухнувший, разгромленный, сожженный, разобранный и унесенный по кусочкам, – когда-то стоял именно там. Когда-то.

Бухта на карте напоминала очертаниями бледно-голубую химическую колбу, в которую вливался океан. Корабли входили в нее через горловину «колбы». На ее восточном побережье, в трех милях за городком Якорный коготь, в маленькой бухточке, находилось поселение Мучной мешок, а вдоль основания были разбросаны маленькие пещеры. Тетушка пошарила в своей черной, плоской, как блин, сумке, вынула из нее брошюру и стала вслух читать о прелестях Якорного когтя: о статистике его государственной верфи, о рыбозаводе, грузовом терминале, ресторанах. Население – две тысячи. Потенциал безграничен.

– Твоя новая работа находится в Мучном мешке, так ведь? Это прямо напротив мыса Куойлов. По воде – мили две. По дороге – далеко. Раньше каждое утро и каждый вечер из Опрокинутой бухты в Якорный коготь ходил паром. Но, думаю, теперь его отменили. Вот если бы у тебя была лодка с мотором, ты бы мог переправляться сам.

– Как нам добраться до мыса Куойлов? – спросил он.