Читаем Корабль полностью

Выйдя, я захлопнул тяжеловесную дверь и поплёлся по палубе. «Надеюсь, теперь никто не помешает мне глядеть на море», – с надеждой прошептал я в своём сердце. Я подошёл к борту и, облокотившись на него, стал всматриваться в бездонные синие глубины. Ветер гонял воду, порождая волны, а я растворялся в этой прекраснейшей игре сил. Могучий океан был не менее загадочен, чем небо. Показывая тебе несколько метров кристально чистой, прозрачной воды, он окутывал свои пучины беспросветным мраком. Что прятал он там, внизу? Какую тайну он навсегда сокрыл от моих глаз? Такой красивый и такой опасный, он очаровывал несчастную душу своим величием и неумолимостью, суля ей мучительную смерть. Если бы я мог побеседовать с океаном, я бы сказал ему, что он не менее прекрасен, чем небо. Я поднял глаза. Беспредельная высь была такой же таинственной, великолепной и жестокой. И если море раскинулось прямо передо мной и лишь небольшое усилие отделяло меня от единения с ним, то неисчерпаемая синева была ни за что на свете не достижима.

Мысли нагнали на меня тоску. «Бездонная пропасть надо мной и подо мной! Ах! В то время, как в жизни есть столь величественные, всеобъемлющие вещи, мой удел – стоять в стороне и довольствоваться грязью. Я бы мог делать что-нибудь действительно стоящее всего того ужаса, какой вынужден встречать я на своём пути. Чем же должен я оправдывать своё существование? Шваброй? – Я утомлённо посмотрел на неё. – Нужно приниматься за проклятую работу, пока не стало ещё хуже».

Взяв в руки швабру, я окунул мочалку в воду и, вытащив её, начал размазывать пыль по полу. Потянулись долгие, унылые часы. Мне всё же пришлось сбегать пару раз за новой водой, что я, конечно же, делать не хотел и как мог, выдумывая всяческие ухищрения, пытался предотвратить. Солнце припекало спину, и в перерывах я пробовал смотреть на него, но ничего не выходило. После подобных попыток у меня жутко болели глаза, а перед взором плавали красные пятна, размывающие взор. Как я ни старался, делая постоянные передышки, избежать изнеможения, я всё же устал и ощутил сильный голод, кроме того, моя кожа покраснела и начала зудеть, после чего я ощутил лёгкую лихорадку.

Сервус всё никак не появлялся, в то время как день уже близился к концу. Люди стали понемногу рассеиваться, тем самым обратив на себя хотя бы жалкую долю моего внимания. До этого я пребывал в некоем сонливом состоянии и не видел ничего вокруг. «Нужно будет попробовать заговорить с кем-нибудь из них. Да! Так я и сделаю, терять всё равно нечего», – размышлял я. Тут вдруг я поймал себя на том, как бездарно было потеряно всё время, проведённое за работой. Ни единого воспоминания об истраченных часах не находилось в оправдание этого преступления. Пока швабра занимала мне руки, я трудился и совершенно ни о чём не думал. «Жизнь так и проходит мимо, в то время как работа убивает всякие мысли», – мелькнуло в голове. В этот миг я проникся сожалением ко всем людям, жившим на Корабле. Лишь немногие из них имели досуг, но и те, кто имел, проводили время так же неразумно, как если бы они не покладая рук пахали. Но ещё большую печаль вызывало то, что я был вынужден точно так же растрачивать свою жизнь на какие-то глупости. Находясь под вечной безмерностью, размазывать грязь, а затем сгинуть в Ничто – таков смысл человеческой жизни, который устанавливает Корабль. Играть и проиграть, так как никакого выигрыша и не предполагалось. Тщательно и не жалея сил раскладывать по полкам хлам, который, в конечном счёте, проглотив тебя, исчезнет. Дарить себя и получать плевки в лицо. Положить своё тело на алтарь для съедения дикими безумными псами! – в этом рок судьбы.

<p>3</p>

Тем временем Солнце закатывалось, и свет его мерк. Взглянув на него в последний раз, я стал свидетелем того, как оно было поглощено высившейся надо мной главной частью Корабля. Она была окружена красным ореолом неистово пламеневшего за ней заката и волей-неволей пленяла взор своим величием. Взявшись изучать Корабль, я перешёл Рубикон. Это был серьёзный шаг, разделивший всё со мной происходившее на до и после. Могло показаться, будто прежде мне не было никакого дела до того, как устроен Корабль, но подобные мысли ознаменовали бы собой огромную ошибку. Во мне вовсе не было равнодушия к тому, как Он выглядит. Я просто-напросто берёг себя от Его вида, хоть и понимал, что рано или поздно мне всё же придётся посмотреть на Него. Меня тянуло, тянуло… Сам не зная почему, я предчувствовал угрозу, но жажду любопытства было ничем не унять, и я решился.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное