Корабль Его Величества «Улисс»

Секундой позднее средним ведущим бомбардировщик разлетелся на бесчисленное множество горящих обломков — результат прямого попадания снаряда в боевое зарядное отделение торпеды. Третий самолет, шедший несколько позади и западнее ведущего, резко отклонился от курса влево, чтобы не столкнуться с горящими обломками, и сбросил свою торпеду, не прицеливаясь, и она прошла в ста метрах от кормы «Улисса».

Два оставшихся бомбардировщика упорно шли к цели. Прошло две секунды, три, четыре… Каким-то чудом оставаясь невредимыми, они все еще летели сквозь падающий снег и плотную завесу зенитного огня. Теоретически идущий прямо на вас самолет поразить очень легко, практически же это удается очень редко. Напряжение нервов, возбуждение и страх — главные помехи этому. При атаке бомбардировщика-торпедоносца среднего исхода не бывает: или вы сбиваете его, или он убивает вас. Вряд ли существует более сильное нервное напряжение, чем то, которое испытывает артиллерист, когда он видит в открытом прицеле своего орудия молниеносно надвигающуюся на него махину и знает, что жить ему осталось каких-нибудь пять секунд… Меткой стрельбе зенитчиков «Улисса» мешала, ко всему прочему, сильная килевая качка корабля.

Эти два торпедоносца шли рядом, крыло к крылу. Самолет, целившийся в носовую часть корабля, сбросил торпеду примерно в двухстах метрах и, отвернув вправо, в ту же секунду начал резко набирать высоту, одновременно обстреливая носовые надстройки «Улисса» из легкой пушки и пулемета. Торпеда ударилась об воду под углом, высоко подскочила в воздух, затем снова упала носом вниз и зарылась в высокой волне. Эта торпеда прошла под килем «Улисса».

Но за несколько секунд до этого последний, пятый, самолет атаковал «Улисс», атаковал с трагическим финалом для себя… Он шел на высоте не более десяти футов над гребнями волн и врезался в «Улисс», не сбросив своей торпеды и не успев набрать ни одного дюйма высоты. На расстоянии ста метров от цели пилот отчаянно пытался поднять самолет, но то ли из-за неисправности, то ли из-за низкой температуры механизм сбрасывания торпеды не сработал, и времени на подъем с таким грузом не осталось. Самолет врезался носом в переднюю дымовую трубу «Улисса». Правое крыло бомбардировщика, ударившись об основание треногой мачты, отскочило в сторону, как картонное. Удар сопровождался мгновенной ослепительной вспышкой бензина, но ни дыма, ни огня не было. В следующее мгновение исковерканный самолет, точнее, его горящие обломки плюхнулись в шипящее море в пятнадцати метрах от левого борта «Улисса». Очередная волна еще не успела полностью их накрыть, как раздался гигантский подводный взрыв. Удар взрывной волны по левому борту «Улисса» был настолько мощным, что корабль резко накренился на правый борт, люди полетели со своих мест, вышла из строя система освещения левого борта.

Преодолевая боль во всем теле, ошеломленный Тэрнер с трудом поднялся на ноги. Буквально в двух шагах от него только что разорвались несколько небольших снарядов. Он оказался на палубе еще до того момента, когда самолет с торпедой взорвались над водой — Тэрнер бросился на нее пятью секундами раньше, когда самолет, пролетавший мимо носовой части «Улисса», обстрелял мостик прямой наводкой.

Первый, о ком подумал Тэрнер, был Вэллери. Командир лежал в какой-то неестественной позе на боку, прижавшись всем телом к нактоузу. Тэрнер быстро наклонился к нему и осторожно повернул его на спину: никаких признаков жизни! Ран и крови, слава богу, не было. Тэрпер снял рукавицу и сунул руку под капковую куртку и свитер командира: ему показалось, что он ощущает слабое, очень слабое биение сердца. Тэрнер осторожно приподнял голову Вэллери с покрытой снегом палубы и оглянулся через плечо назад. Рядом стоял Карпентер.

— Немедленно вызовите сюда Брукса, штурман! — приказал он торопливо. — Пусть как можно скорее поднимется на мостик!

Шатаясь от усталости и легкой контузии, Карпентер направился к телефону. Около аппарата, наклонившись вперед, стоял матрос с телефонной трубкой в правой руке.

— Вызовите лазарет, быстро! — приказал Карпентер. — Скажите, чтобы старший врач… — Он внезапно замолчал, заметив, что матрос никак не реагирует на его слова. Предположив, что он еще не пришел в себя после взрыва, штурман подошел ближе и сердито сказал: — Ну-ка дайте мне трубку!