Корабль-греза

По-арабски, прочитал я у Рюккерта[85], в «Макамах Харири», голод называется «волчья болезнь». <…>

Как из чистоты никогда ничего не возникает, никакого искусства, никакой следующей жизни, так же – и из осторожности. Когда Ланмайстер начинает мечтать о чистоте, он в тот же миг понимает, что он уже при смерти. <…> Если для меня в этом путешествии что-то стало ясно, так это то, что моя книга о смерти должна одновременно быть воспеванием жизни; утопию достойного человека «ухода», которая представлялась мне с самого начала, нельзя вывести из готовности к прощанию, нельзя – из согласия с собственной смертью, а только – из согласия с жизнью. «Волчья болезнь» – такое бывает и в переносном смысле. Если бы я, записал я вчера, как писатель был бы не чем иным, как только свидетелем жизни, только этим, и не написал бы ни одной книги, кроме все-таки этой единственной: рассказывал бы в ней, как человек живет, и вместе с тем жил бы сам, – это была бы, неважно, обретшая форму или нет и какую именно, удавшаяся литература. Писать такое, подумал я, – художественное право «Джунглей»[86]. И для такой книги даже не нужен никакой сюжет. Я записал в связи с Царой Леандер[87] вот что. Жить как раз не значит «сберегать» себя, «сохранять» и вообще вести себя осмотрительно, а значит – себя растрачивать. Сюда же относится: нарушение правил, а иногда и законов; во всяком случае – вина. Но также и раскаяние, порой стыд.

6 мая 2014 (Die Schöne ODER In Teneriffas Santa Cruz).

Впечатления этого дня:

Санта-Крус-де-Тенерифе – определенно не самый примечательный город моего путешествия, но, с той же определенностью, самый красивый. Включая даже Капштадт; да, Капштадт в сравнении с ним блекнет. <…>

А когда мы в полдень – слишком рано! слишком рано! – двинулись дальше, вокруг нас играли дельфины, сотни, но ни один не длиннее, чем человеческая рука до локтя. – Однако начавшаяся потом, как после каждой гавани, Goodbye-Party[88], на палубе юта, действительно действовала на нервы моей меланхолии. Любое глубокое движение души подавляется с помощью раптена[89] всеобщего увеселительного оболванивания. Так что я вечером, впервые за время этого путешествия, почувствовал физическую тошноту из-за, как мне это представлялось, предписанной сверху банальности, безусловной воли к упрощению. И я рано ушел к себе, потому что над морем снова разносилась музыка диско. Мешавшая слушать. <…>

А теперь: навстречу Европе. Завтра в полдень мы окажемся в Лиссабоне, пройдя под большим мостом.

7 мая 2014 (Wieder in Europa, in Richtung auf Lisboa).