Корабль и другие истории

Цедит ночь свой яд по капле в наши черные зрачки. Небосклон ее поваплен, всюду яркие значки. Мыши встали, крысы встали, дружно бодрствуют ежи, кому надо, те достали подходящие ножи. Окуляры, объективы — вся оптическая муть дула целит на светила, в неразгаданную суть… Макромир от микромира отделяем мы, как грань; майна, Марс! амеба, вира! — с траектории не грянь. Я люблю тебя в апреле так, как в августе люблю, тяготея из Карелий к абсолютному нулю: всей тоской ночного яда и весенним дележом, триединою дриадой и душою нагишом… Все обиды прикипели, и сошелся клином свет. Я люблю тебя в апреле суетой моих сует. Ну, а в августе, стозвонном, точно колба для светил, в безвоздушии озонном колесницы без удил, я люблю тебя так важно, мой исполненный зарок, так бессовестно бумажно — каждой буквой этих строк! Каждой буквой, каждой букой, проступающей из мглы, где безлуньем забаюкан домовой из-под полы, где плывут — куда и деться! — сквозь эфировы слои, сквозь божественные тексты эти глупости мои (все семь пятниц на неделе черновик, всплакнув, белю): «Я люблю тебя в апреле так, как в августе люблю!»

Седьмая песня Актера