«Корабль любви», Тайбэй

Автобус подпрыгивает на ухабе, когда девушка перегибается через Рика. Ее лицо в форме сердечка сужается к подбородку с ямочкой. Наружные уголки темно-карих глаз чуть скошены книзу. Оранжевое платье, облегающее пышные формы, словно недавно с подиума — в сравнении с ним моя сиреневая футболка с V-образным вырезом и коротенькие джинсовые шорты выглядят убого. Даже если бы я переоделась перед выходом из самолета, у меня нет ни одной вещи под стать этому прекрасному платью.

— Эй, послушай! Лихань хочет, чтобы мы все нашли общий язык. В общем, я Софи Ха — да, как «ха-ха»! Я с Манхэттена, но сейчас живу в Нью-Джерси. Мои родители разбежались, а меня сослали сюда на лето, но я бы и так приехала. А ты откуда?

— М-м… Из Огайо.

Разве азиаты не должны быть сдержанными? А Софи такая общительная! И вся сверкает. Солнечный свет отражается от трех сережек на мочке ее левого уха, с которыми не сравнятся мои скромные «гвоздики». Мне уже чудится, что Софи — этакая смесь Меган и Перл.

— Круто! — отзывается Софи и кладет локоть на плечо Рика, как на большую подушку. Этот парень с его широким выпуклым лбом и небольшим носом смахивает на моего двоюродного брата, хотя у Рика глаза янтарные, а не карие, ближе к цвету его кожи. Кого он мне напоминает? Наушники, буйная шевелюра, атлетическое телосложение… Между Софи и Риком есть некоторое сходство. Форма глаз, пухлые губы.

— Вы, ребята, не родственники?

— Он мой двоюродный брат, — подтверждает Софи, и я не могу не позавидовать всем преимуществам, которые, по-видимому, дает наличие привлекательного кузена-ровесника: к твоим услугам всегда компания его друзей, а также жилетка, в которую можно выплакать любовные горести. — Мы учились в одной школе. Я была в команде чирлидеров, а теперь поступила в Дартмут.

— О, круто… Я занимаюсь танцами: чирлидингом и балетом.

— Отпад! А Рик поступил в Йель, — премило мотает головой Софи, — чтобы играть в футбол. — Она гладит брата по плечу и притворно ликует: — Гип-гип-ура!

— Перестань, Софи. — Рик откидывается на спинку сиденья, еще сильнее хмурится и глядит в окно. — Мы угодили в пробку.

— Сдаюсь, — вздыхает девушка. — Даже я с трудом выношу твою хандру.

Погодите-ка…

Йель. Футбол. У.

— Так это ты! — выпаливаю я.

— Что? — хмурится Рик.

Когда мне было девять лет, папа показал мне фотографию в «Уорлд джорнал»: тощий китайский паренек, родившийся всего на пять дней позже меня, с густыми бровями, которые теперь украшают лоб моего соседа по автобусу. У Куаньмин (Куаньмин значит «яркий свет», фамилия идет в начале) из Нью-Джерси выиграл Национальный конкурс орфографии[13], в то время как я, получившая в четвертом классе серебряную медаль, даже не знала, что существуют следующие туры. «Может, тебе стоит больше работать над правописанием», — намекнула мама.

Когда нам исполнилось двенадцать, У Куаньмин дебютировал с фортепианным выступлением в Линкольн-центре. «Тебе надо больше заниматься! Усерднее!»

В четырнадцать лет У Куаньмин взял первый приз на Научной ярмарке «Гугл» за какой-то алгоритм машинного обучения. «Разве ты поступишь в медицинский институт с четверкой по биологии?» Мы прожили на этой земле одинаковое количество лет, а он достиг вчетверо больше меня.

«У него нет души», — утешала я себя. Куаньмин как по команде изрыгает математические формулы. Его пальцы распухли, как сосиски, оттого что мама лупила по ним палочками для еды, пока они лежали на клавиатуре.

Только однажды я перестала желать, чтобы чудо-мальчика поразило молнией, — когда он бросил пианино, чтобы полировать футбольную скамейку запасных на первом курсе. Газета «Уорлд джорнал» встревожилась, мои родители пали духом. «Кем он себя возомнил, Томом Брэйди? Неужто и в колледж не пойдет?»

Я ликовала. В кои-то веки Куаньмин свернул с пути, предначертанного для отпрыска иммигрантов из Азии! Сидеть на скамье запасных, по меркам «Уорлд джорнал», — пустая трата времени. Династии Куаньмин пришел конец, и я больше никогда не наткнусь на вырезку последней статьи о нем, положенную мне на подушку.

Но потом чудо-мальчика завербовали раннинбеком[14] в Йельскую футбольную команду — не лучшую, но разве читательскую аудиторию «Уорлд джорнал» это волновало? Ведь это Йель! Куаньмин снова взлетел до небес в глазах моих родителей и резко упал в моих. Другой вундеркинд со страниц «Уорлд джорнал», которого я помню весьма смутно, покончил с собой. Его скорбящие родители увековечили память о сыне биографией на целый газетный разворот.

— Что? — повторяет чудо-мальчик.

Вот он, во плоти — главное мерило моей жизни, до которого я так и не дотянула.

— Ничего, — отвечаю я, и чудо-мальчик хмурится еще сильнее.

— Эвер. Никогда не слышала такого имени, — меняет тему Софи. — Это что, прозвище?

— Уменьшительное от Эверетт. — Мне до жути хочется, чтобы чудо-мальчик не сидел между нами, тряся рукой и ногой и доводя меня до белого каления.

Софи озадаченно морщит лоб:

— Разве Эверетт не…

— Хочешь поменяться местами? — обрывает ее чудо-мальчик, отпрянув от меня.

Софи поднимает бровь. Я краснею. От меня что, воняет?