«Корабль любви», Тайбэй

— Никто на мои снимки не посмотрит, тем более парни, которые не смогут передо мной устоять.

Впрочем, позирование на фотосессии, пожалуй, идеальный способ перестать одеваться как монашка, поскольку, кажется, это все, на что я способна. Я снимаю измятую шифоновую юбку. Словно в знак протеста на пол падает какая-то салфетка, трепеща, точно бабочка с желто-голубыми крыльями. На одной ее стороне — рисунок.

— Что это?

Заинтригованная, я наклоняюсь, чтобы поднять его. Это набросок мелками. Мой портрет. Я танцую.

Я изображена в профиль: голова запрокинута назад, черные как смоль волосы струятся по спине, нос задран к потолку. Одна рука поднята. Я помню эту песню, это движение: таинственный художник несколькими штрихами сумел передать накал и энергию в линиях моего тела. А потом сунул портрет мне в карман.

— Что это? — спрашивает Софи, проводит щеткой по влажным прядям, подходит ко мне — и ахает: — Потрясающе!

— Понятия не имею, кто это сделал.

— У тебя завелся тайный поклонник!

— Возможно.

Я краснею. Такое со мной впервые. К всему прочему чудо-мальчик еще и гениальный художник, Микеланджело? Эта мысль удивляет: если он отвез меня домой, это еще не доказывает, что он мой поклонник. Совсем наоборот.

— Больше, чем поклонник. — Софи указывает на губы, мои губы, нежные и чувственные. Художник точно запечатлел очертания моей груди, а участки вокруг ног и треугольник между ними заштриховал кумачово-красным. — Этот парень хочет тебя, Эвер.

Кто он? Признаться, глядя на этот рисунок, я чувствую себя обнаженной.

Из коридора доносится шум — звук удара кулаком по дереву, — и я вздрагиваю от неожиданности. Софи прижимает ухо к двери, а я прячу рисунок в сумочку.

— Драконша, — шепчет моя подруга. — Она в соседней комнате. Скорей! Пора валить отсюда.

* * *

В тот самый миг, когда Драконша входит в соседнюю комнату, мы с Софи открываем дверь, проносимся по коридору и мчимся по лестнице через две ступеньки. Минуем голубой плакат, рекламирующий шоу талантов, и «доску позора» с новыми штрафными баллами. Напротив моего имени стоят три красные галочки. У меня холодеет в животе. Вслед за Софи я прокрадываюсь на цыпочках мимо узких застекленных дверей классов, уже наполненных вчерашними гуляками, которые ныне жаждут учиться, чтобы избежать взысканий.

— Если Драконша еще не определилась, будет ли она звонить моим родителям, пропуск занятий может решить мою судьбу, — шепчу я.

— Если мы не сходим на фотосессию сейчас, то не сходим уже никогда, — отрезает Софи.

Тяжелый вздох. Я уже вляпалась по самое некуда. — Ладно.

Однако я украдкой заглядываю в класс номер сто три. Может, еще кто-нибудь бросил вызов злобной Драконше и проспал? Кроме наших пустует лишь одно место — Ксавье Е. Я заливаюсь краской и бегу по коридору вслед за Софи. Прошлой ночью мне казалось, что танцевать с Ксавье — блестящая идея, но сейчас я хочу снова спрятаться под одеялом. Мне предстоит видеть его в классе каждый день, зная, что я вызвала у него эрекцию и что он знает, что я это знаю.

Софи сыплет себе под нос ругательствами. Мы уже добрались до вестибюля. За столом вместе с Ли-ханем и еще двумя вожатыми сидит Мэйхуа. Она со стуком кладет три костяшки:

— Пун![50]

Вожатые играют в мацзян. Их южноминьский акцент напоминает мне о родителях. Вот только мама и папа не играют в настольные игры, они уходят на работу и возвращаются домой уставшие и раздраженные. Мэйхуа разминает крошечные накачанные руки и выполняет на удивление дерзкое танцевальное движение. Лихань пьет из жестяной банки кофе «Мистер Браун» и произносит нечто такое, что заставляет Мэйхуа хлопнуть его по плечу. Она, как выяснилось, принадлежит к тайваньским аборигенам — коренной народности, которая населяла этот остров испокон веков. Странно: Мэйхуа ненамного старше нас, но она наша вожатая.

— Придется идти кружным путем, — говорит Софи.

Тут из телефонной будки выходит Минди, снова одетая в мятую розовую пижаму. С тех пор как я увидела ее с Ксавье в день приезда и она отогнала меня от компьютерного терминала на следующий, мы практически не встречались. Минди стягивает сальные волосы в конский хвост и вытирает заплаканные глаза. Ее лицо пошло пятнами, словно покрылось ссадинами.

Взгляд девушки падает на нас, и из ее глаз брызжут слезы.

— Гадина! — кричит она, устремляется вверх по лестнице и исчезает из виду.

В приступе жгучего стыда я прирастаю к месту. Я никогда не сохла по парням и не оказывалась в ее положении.

Но мне не нужен Ксавье. Я просто… танцевала с ним.

Вожатые поднимают глаза, отрываясь от игры. Софи выталкивает меня через боковую дверь во двор, еще сырой после утренней грозы.

— Софи, наверное, мне стоит с ней поговорить…

— Ты тут ни при чем, она имела в виду меня, — бормочет моя подруга. — Ты оказалась виновата за компанию. Давай быстрее.

Только когда мы минуем пруд с кувшинками, Софи наклоняется ко мне и шепчет:

— Мы с Ксавье переспали. Прошлой ночью.

Я останавливаюсь как вкопанная:

— Переспали? В каком смысле?

— В том самом.

— Вчера ночью?

— И сегодня утром!