Корабль неспасенных (СИ)

Ровно через двадцать минут он действительно вскочил, бросил короткое «пойдем» и вылетел из кабинета. Женька едва успела вынырнуть следом из автоматически схлопнувшихся дверных створок. По-видимому, метод работы лейтенанта Климова – загнать практикантку в стресс, авось сбежит сама. Но ее это даже возбуждало: без лишних слов головой в омут.

В парковочном колодце их ждал служебный кар со штатным роботом за рулем. Климов молча указал на заднее сидение, сам распахнул водительскую дверь и в несколько точных движений сложил человекоподобный механизм. Запечатал его в спинку сидения, которое сразу вернуло упругость. Значит, сам захотел покрутить баранку.

Женя иногда нарушала правила и гоняла на запасном, встроенном в панель автопилоте, не устанавливая робота. За это полагался вполне ощутимый штраф. Считалось, что кар без хоть какой-то фигуры за рулем создает дискомфорт для участников движения. А психологический дискомфорт – страшное общественно зло. А так хоть голой по фонарям лазай или лапки котятам отрывай, если всем от этого исключительно приятно дышится.

Когда пневматический лифт выплюнул машину наружу, Климов проговорил даже не повернувшись:

– Ну что там вычитала? Рассказывай, а то не было времени пролистать.

Женя посмотрела на коротко стриженный затылок. Волосы густые, черные, без малейшего просвета – лысина точно не грозит. Из-за положенных на руль рук пиджак топорщился на плече. Мистер холодная глыба. Выточили совершенство, но некоторые части организма забыли оживить, да тот и так работал слаженно. Лет на десять старше её лейтенантик, а ведет себя как начальство со стажем.

Да, пожалуйста, что здесь рассказывать:

– Елена Семеновна Никифорова, профессор, эксперт по альтернативным топливным источникам, выпрыгнула с верхнего этажа здания Института энергетики. Закончила лекцию для производственников с орбитальных заводов, поднялась на пустой этаж, открыла окно и вниз. Спасла реакция дежурившего андроида, поэтому поломалась, но выжила. На сегодня уже прошла часть курса эмоциональной коррекции, призналась, что прыгнула от накатившей тоски, не могла видеть стены своей аудитории. Лечение идет успешно, эмоциональный фон улучшился.

– Скука смертная, – буркнул Климов. – И клиент не наш.

Женька рассматривала приложенную к делу фотографию места преступления. Темный, напитавшийся влагой отпечаток на белом. В тот день первый раз выпал снег, на следующий уже растаял. Стек торопливыми ручейками в чугунные узоры канализации вдоль дорог и тротуаров. В Москве из канализационной системы создавали искусство: подсвечивали причудливо, запускали веселые фонтанчики. Но не в этом дело. Просто первый снег зимы –особенный день. В деле, конечно, про погоду не написано, но Женя, пока читала, запросила справку на дату. Чувствовала, что так и окажется.

– Почему не наш, она же не от несчастной любви прыгнула? Типичное неприятие траектории личностного роста, девиантность благополучия.

– Смотрю, по терминам вас натаскивают. Но мне с высокой колокольни на эту девиантность. Баба поднялась на пустой этаж, значит, зрителей не хотела, и агитацию, скорее всего, не вела. Если с кем и обсуждала попытку самоубийства, то, вероятно, не намеренно. Но выявить нужно.

– И это все, что вы делаете?

– А что ты думала? Держим за ручку и успокаиваем? Психологическая реабилитация – не моя тема. Я плохой коп при хороших психологах. Они рассказывают, как прекрасна жизнь, а я наглядно демонстрирую, что она прекрасна не для тех, кто хочет затянуть петлю. Допрашиваю, показываю зубы, всем видом сообщаю, что клиент совершил преступление. Потому от меня надо со всех ног бежать в сторону доброго психолога и эмоциональной коррекции. Еще есть глупые вопросы, практикантка? Или сменишь место практики?

Вот ведь хамло. Женя пожала плечами и отвернулась. И психология – не ее тема, и этот хмырь ни пойми что.

На дорожных ограждениях лежали пушистые ленты снега. Меж плит тротуара искрились не выскобленные механическими уборщиками кусочки льда. Когда большой мир вокруг тебя внезапно меняется, а ты – нет, желание прыгнуть с высоты в свежевыпавший сугроб может стать неодолимым. Женя закрыла глаза и представила опостылевшую аудиторию, незнакомых людей и белизну за окном. Чужие эмоции появились сами. Проклятый эмпатфактор.

– Выходи, Евгения Звягинцева, приехали к профессорше.

Климов разблокировал двери, выбрался и, не оглядываясь, зашагал к двухэтажному особняку под темно-зеленой черепицей. Уж он-то явно не собирался делиться с Женей ни мыслями, ни эмоциями. Даже по профессиональной обязанности. Пришлось ускориться, на ходу застегивая куртку. Ветер ноябрьский, промозглый. Хотя так называемый босс, не дрогнув, в пиджаке расхаживает, не иначе как шерсть греет. И не только на голове.

Дверь открыли сразу. Тяжелая, дубовая, самая обычная, без технических приблуд. Уже немолодая женщина на пороге выглядела хрупкой и беззащитной. В свободной голубой блузе с широкими расшитыми рукавами. Художница, а не профессор.

– Вы ко мне?