Корабль ночи

Солнце мало-помалу вытесняло тени с лица священника, загоняя их в борозды морщин, и теперь оно походило на древний, весь в трещинках пергамент. Бонифаций довольно долго молчал, а потом с видимым усилием заговорил:

– Вначале мы услышали великий гул в небесах – словно ночное небо обрело голос и ревело, обезумев от страха; этот рев, сперва очень далекий, делался все громче и громче, и под конец все потонуло в этом шуме, а с ним пришел страшный, всепоглощающий жар. На верфи прогремел взрыв, потом еще один, и еще. Из окон повылетали стекла, а людей швыряло на землю словно бы ударами невидимого кулака. Я помню – о да, отлично все помню. Среди лачуг что-то взорвалось, вспыхнул огонь, охватил дома. Ветер раздувал пламя, уносил искры к небу, разбрасывал их по джунглям. Самые сильные из нас помогли бежать из деревни всем, кому еще можно было помочь, и мы ушли в море на нескольких уцелевших у пристани суденышках… – Отец Бонифаций помолчал, с горечью глядя на своих слушателей, потом облизнул пересохшие губы и продолжил: – Мы видели, как на берегу расцветали бутоны огня, как пламя устремлялось в джунгли. Верфь горела; у причала стояло несколько английских грузовых судов и патрульный катер, их пытались вывести в открытое море. Стоял страшный крик, с катера во что-то палили – мы не видели, во что. Неподалеку от верфи, на берегу тогда еще базировалась артиллерийская батарея – бетонные бункеры, в них огромные, грозные орудия; бункеры были построены на склоне над Кокиной, и, когда пушки заговорили, снаряды уносились к горизонту прямо над нашими головами…

Он посмотрел на Кипа, потом на Мура.

– Видите ли, это случилось давно, очень давно, но я до сих пор помню все так отчетливо, словно это было вчера. Весь ужас и жестокость той ночи, все до единой страшные подробности… Нас, жмущихся друг к другу в шлюпах и яликах, засосала трясина кошмара. Остров запылал, и люди начали кричать и плакать, лишь немногие старались восстановить порядок. Боже мой, что это была за пытка! Вся Кокина пылала; те из нас, кому удалось выбраться в открытое море, слышали крики своих близких, оставшихся на острове – и ничем не могли помочь, никуда не могли скрыться от того, что видели. А зрелище было невыносимое. На наших глазах объятые пламенем фигуры, корчась от боли, бежали к морю и бросались в прибой в надежде облегчить свои страдания, но соленая вода лишь усугубляла боль. Вопли, ужасные вопли и стоны раздавались в темноте… Я и на смертном одре буду помнить ту ночь. Однако сквозь толстую завесу клубившегося в воздухе дыма мы услышали звук куда страшнее звуков человеческого страдания и агонии, несшиеся с берега: океан потряс тяжелый удар. Дощатые палубы наших суденышек задрожали, и нам почудилось, что сейчас мы перевернемся и пойдем ко дну. Мы ждали, и вдруг из дыма показалось это, способное своим видом свести с ума, сразу и навсегда поселившееся в наших кошмарах. У одного из людей в моем ялике был при себе револьвер, и, рассвирепев, он стал расстреливать неведомое судно, но ничто не могло остановить его или заставить замедлить ход. Море гремело и бурлило у его бортов, волна, которую оно гнало перед собой, накатила на нас и опрокинула ялик. Мы, словно крысы, цеплялись за перевернутое суденышко, а диковинный корабль – черный, страшный, блестящий, похожий на огромного голодного хищника, прошел прямо перед нами.

Тогда-то я и увидел того человека. Он стоял высоко над водой на чем-то вроде помоста. Мгновение он смотрел на нас, потом исчез. Лодка

– а к тому времени я уже понял, что это была лодка, – прошла мимо нас и неожиданно камнем пошла ко дну. Волны сомкнулись над ней, и мы, пораженные, потрясенные, остались одни в открытом море. С Кокины к нам доносились страшные крики умирающих, но нас терзал новый страх

– мы боялись, что лодка вернется…

Бонифаций взмахнул тростью и, как рапирой, ткнул ею в сторону лодки:

– Ее-то я и видел в ту ночь. Злобное железное чудовище, она вышла из мрака и во мрак ушла…

– Обстрел с моря, – после паузы заметил Мур. – Видимо, какая-то немецкая подлодка решила уничтожить кокинские верфи. – С берега лодка выглядела довольно зловеще, в ней было что-то от мстительного железного демона. Мур понял, отчего островитяне так боялись возвращения этого чудовища.

– Для нас это корабль из Преисподней, которым управляют безликие твари из иного мира, не похожего на наш мир. Мы не хотели ввязываться в войну белых – и тогда этот ужас обрушился на остров, не щадя никого. Лодка приходила в наши воды сеять смерть и разрушение, пока ее не уничтожили…

– Как? – спросил заинтригованный Кип. – Кто?